— И ты действительно веришь в то, что она ничего не помнит? — усмехнулся Ален.

— Я не могу это утверждать наверняка, — смутилась Глория, — мы никогда не были до такой степени откровенны с Ирэйной, но не думаю, что она притворяется. То, как она относится к ребенку сейчас и как относилась ранее, невозможно сравнивать.

— Да, спасибо, что напомнила. Я тебе очень благодарен, что заботилась о ребенке, когда моя жена отказалась делать это, — с горечью поблагодарил Ален.

— Но я не об этом, Ален, я как раз хотела сказать, что сейчас все изменилось, — растерянно проговорила Глория.

— Спасибо, тетушка, мы еще обязательно поговорим об этом. Просто мне надо разобраться, — завершил разговор Ален.

Глория в замешательстве покинула кабинет.

«Значит, ей ничего неизвестно ни о побеге, ни о любовнике», — сделал вывод Ален, глядя вслед тетушке.

Ален задумался: он даже не сделал попытки разобраться в произошедшем, лишь занимался тем, что бережно лелеял свои оскорбленные чувства. После обеда он вызвал дворецкого к себе в кабинет.

— Мортин, ты, наверное, тоже заметил, как изменилась моя жена. Скажи, приблизительно, с какого момента начали происходить эти перемены?

— Я могу сказать точно — после того, как Ее Сиятельство пришла в себя. Это произошло почти через три дня после падения, — ответил Мортин, не задумываясь, как будто давно ждал вопроса.

— Эти изменения произошли одномоментно или поведение графини менялось постепенно?

— Как я Вам, Ваше Сиятельство, уже докладывал, Ваша жена потеряла память. Когда она очнулась, то никого не узнавала, даже не могла вспомнить, где находится, — Мортин лишь на мгновение замялся, но потом продолжил: — Услышав о том, что у нее есть ребенок, миледи снова лишилась чувств и, когда вновь пришла в себя, то вела себя необычно. Она совсем не напоминала ту прежнюю графиню.

— В чем конкретно это проявлялось?

— Первое, что сделала Ваша жена — потребовала проводить ее к сыну. Я должен Вам признаться, что сначала не поверил ей, — Мортин вдруг улыбнулся, вспоминая. — Но графиня, словно тигрица, готова была наброситься на меня, и я уступил.

— И как много времени она проводит с ребенком?

— Почти постоянно, оставляя малыша только для кормления и сна.

Ален с удивлением смотрел на дворецкого, Мортин даже не замечал, что говорит о графине с гордостью.

— А когда у ребенка резался зубик, и он капризничал, Ее Сиятельство настояли, чтобы на это время ей стелили в детской, и она всю ночь сама успокаивала сына, — не замечая реакции графа, продолжал Мортин.

Дворецкий напомнил Алену о знакомстве с малышом, его поразило поведение жены. «Мы уже начали ползать, и у нас прорезались два зуба», — сказала Ирэйна с гордостью глядя на сына. Как странно она сказала и как странно смотрела на него, когда он держал ребенка. Неужели он увидел в ее взгляде нежность? Ален не мог этому поверить или все-таки не хотел? Возможно ли так прикидываться, да и чего ради? Не придя ни к каким выводам, он покинул детскую, при этом с трудом оторвав взгляд от Ирэйны.

Вот и леди Глория сомневалась, что это притворство. И это тетушка, которая с трудом терпела присутствие его жены, и говорила, что не в состоянии общаться с ней!

— Как моя жена относилась к сыну раньше, до потери памяти?

Мортин моментально нахмурился, он молча стоял, не решаясь отвечать.

— Я знаю, что моя жена не оказывала должного внимания малышу, она мне сама писала об этом, — тихо сказал Ален и твердо добавил: — Я должен знать все и не потерплю, если от меня что-то скроют.

— Графиня не хотела видеть сына, она не выносила его плач, сердилась, когда ей напоминали о наследнике, — бесстрастным голосом произнес Мортин.

— Жена писала мне, что я и мой ребенок испортили ей жизнь и лишили ее будущего, — таким же бесстрастным тоном продолжал Ален, — говорила ли она об этом здесь?

— Да, Ваше Сиятельство, она упоминала об этом несколько раз, — с трудом произнес Мортин.

После ответа дворецкого Ален надолго замолчал, глядя в окно. Он как будто забыл о Мортине, тот терпеливо ждал.

— А откуда взялось такое название — детская? — неожиданно сменил тему Ален.

— Ее Сиятельство стала называть так апартаменты сына, — ответил Мортин, облегченно вздохнув.

— Есть еще что-нибудь, что графиня называет также необычно?

— Да, классная комната — место, где дети занимаются с профессором, — сказал Мортин и осекся, встретив недоуменный взгляд графа.

— Какие дети? — граф вплотную подошел к дворецкому.

Тот растерялся, он привык так называть бастардов, потому что графиня никогда не называла их по-другому. Мортин не знал, как сказать об этом графу, но потом, будто бросаясь с обрыва, выпалил: