— Какими же качествами должен обладать тот, кого она предпочла тебе?

Ален молчал, потому что заданный Торином вопрос мучал его уже давно, и вряд ли он мог ответить на него. Граф плеснул себе еще вина и снова уселся в кресло, но теперь встал Торин и стал передвигаться из угла в угол.

— Значит, после того, как твоя жена очнулась, выяснилось, что она потеряла память, после этого ее поведение резко изменилось, — Торин попытался систематизировать информацию. — Лекарь может объяснить такие изменения?

— Он прибудет завтра.

— А у жены ты не пытался это выяснить?

— Я решил ее послушать после того, как поговорю об этом с лекарем.

— Разумно. И все же, Ален, что-то здесь не сходится. Если предположить, что ты прав, и твоя жена хочет сбежать, то ее поведение лишено логики.

— Торин, ты, наверное, забыл, что нелогичность поступков — это отличительная черта женщин. Невозможно предугадать, что они могут выкинуть в тот или иной момент, потому что не обременяют себя мыслительными процессами, они, несомненно, обладают рядом достоинств, но разум и здравый смысл не входит в их число.

— Я бы полностью согласился с тобой, если бы сегодня не слышал разговор в классной комнате. Ты, кстати, тоже там был, — с сарказмом произнес Торин. — Отрицать после этого наличие у твоей жены ума и здравого смысла просто неприлично, ты не находишь?

Ален смешался и не решился ответить.

— А еще твоя жена отозвалась о тебе, как об умном человеке. Если учесть, что она не знала, что мы ее слышим, это мало напоминало игру, — произнес Торин.

Ален по-прежнему молчал, ему нечего было возразить другу, да он и не стремился.

Ирэйна

За ужином я обратила внимание, что Элина поглядывала на меня с довольной ухмылкой, будто узнала обо мне какую-то гадость.

— Господин Креминг, — внезапно обратилась она к профессору, — это правда, что Вас заставили обучать бастардов?

— Неправда, — ответил он.

Элина от неожиданности зависла с отрытым ртом.

— Меня никто не заставлял, — спокойно продолжил Креминг, — ко мне обратились с просьбой, и я согласился.

— Но обучение бастардов — это же нарушение норм приличия, — с нотками восторга в голосе возмущалась Элина, — не удивлюсь, если узнаю, что с такой просьбой к Вам обратилась леди Ирэйна.

— Во-первых, это, прежде всего, дети, — вмешалась я. — Во-вторых, боюсь, у нас разные представления о приличиях. Я не знаю, где Вас обучали манерам, но, что касается приличий: в этом вопросе дети, о которых Вы с таким пренебрежением говорите, легко могут дать Вам фору.

— В приличном доме недопустимо…, - не успокаивалась Элина.

— Не забывайтесь, леди, — вдруг вмешалась Глория, — неприлично обсуждать поступки хозяев дома, находясь у них в гостях.

Элина не решилась возражать тетушке и бросала взгляды на Алена в поисках поддержки.

— Дети находятся под защитой этого дома. Оскорбляя их, Вы оскорбляете хозяев дома. Прошу помнить об этом, если хотите еще остаться здесь, — припечатала Глория.

Мы с тетушкой зло сверлили взглядами Элину, а Ален и Торин изумленно смотрели на нас.

Вечером Мэри принесла мне в спальню еще один комплект нижнего белья, на этот раз черного цвета. Несколько гарнитуров белья, сшитых ранее из белых тканей, я уже с удовольствием носила. Надев трусики и бюстгальтер, подошла к зеркалу.

— Миледи, Вы очень красивы, — разглядывая меня, сказала Мэри.

— В таком белье любая будет выглядеть красавицей, — ответила я, пытаясь разглядеть себя со всех сторон.

Мне нравилось, как сидит новый комплект: бюстгальтер приподнимал полную грудь, сквозь тонкое кружево проглядывали соски, трусики плотно прилегали к телу.

Как выгляжу я сама, мне тоже понравилось. Надо признать, что плоский живот и ровные ноги Ирэйне достались от природы, а не в результате моих физических упражнений. Но я намеревалась подольше оставаться стройной, поэтому от утренних занятий отказываться не собиралась.

— Мэри, притуши свет, — попросила я. Она прикрыла крышечками кристаллы.

— Теперь не только красиво, но и загадочно, не находишь? — приподняв над головой волосы и пытаясь заколоть их на затылке, спросила у нее.

Ответить она не успела, открылась дверь, соединяющая спальни, и вошел мой муж.

— Ирэйна, я хо…, - начал он с порога, но так и не договорил.

Увидев меня, Ален резко остановился. От неожиданности я застыла с поднятыми руками, глядя на мужа. Его жадный взгляд блуждал по моему телу, задерживаясь на черных полосках белья, пока, наконец, не поднялся к лицу. В черных глазах, полуприкрытых тяжелыми веками, бушевал огонь, его дыхание сбилось, а меня бросило в жар.