В конце концов мы допетляли до зажиточного дома какого-то лавочника, половина которого была отдана под личное пользование Хогарту.

— Ничего так, — Горян сдержанно крякнул, осматривая два просторных помещения, заставленные новой добротной мебелью.

— Дальняя комната моя. Там такая кровать… А такая перина… Да и теплом не обделю, если кто пожалует. — Рука сально улыбающегося мага потянулась в сторону, намереваясь шлепнуть меня по ягодицам, но на пол пути была перехвачена пятерней капитана, умудрившегося перевести этот жест в крепкое рукопожатие. Надеюсь, треск сминаемых костей мне не послышался.

— Спасибо, Хогарт. Выручил. Мы не будем задерживаться, дождемся утром открытия переправы и двинемся в путь.

— Как знаете. — Ответил Хог, украдкой разминая руку.

Я, не оглядываясь, прошла в закуток у печки, отдернув за собой занавеску и принялась за смену бинтов, попутно оценивая успехи лечения. Руки заживали хорошо. Завтра- послезавтра повязки уже можно окончательно снять. А вот лицо… Поврежденная кожа только начала сходить, оставаясь на ткани рваными лоскутами. Для того, чтобы не осталось уродливых шрамов придется походить с мазью еще около недели, а то и больше.

Хогарт, судя по доносившимся звукам и не подумал уходить к себе. Расположился где-то посередине лавки и громко вещал какие-то байки из своей практики. Изредка из вежливости ему поддакивал Рик. Из другого угла комнаты доносился противный лязг. Горян от нечего делать принялся натачивать свой топор, которым, по моему мнению, и так можно было мух на лету рубить.

— Не большие тебе одному эти палаты? — Спустя некоторое время рыжий все же вклинился, меняя тему разговора. — В такой пик, наверное, уйму деньжищ платишь?

— Не-а… — По ленивому отклику нетрудно было представить самодовольное выражение лица говорившего. — Хозяин меня бесплатно обслуживает, еще и спасибо говорит.

— Это как же ты такого доброго господина нашел?

— Не нашел, а поймал! — Хохотнул Хогарт. — В этом деле главное правильную наживку подобрать.

— В смысле?

— Пообещал ему с тварью разобраться, которая повадилась у его дома ночью подвывать. Да вот беда. Как только я прихожу — так ее и след простывает. А как только меня нет — так и появляется. Пришли мы значит к компромиссу. Я тут вот живу и хату сторожу. Осечек пока не было.

— Что ж это за зверь такой? — В голосе Вернара в первый раз за весь вечер проскользнул интерес.

Я как раз отдернула занавеску, оценивая ситуацию. Хогарт растянулся на лавке, уперевшись спиной об деревянные балки и заложив руки за голову. Рик полулежит напротив за столом, положив голову на сомкнутые руки. Капитан стоит в отдалении, прислонившись к косяку, чуть подавшись вперед. Горян, отложивший точильный камень тоже с интересом вглядывается в лицо пепельноволосого. Тот аж светится, излучая полную удовлетворенность таким вниманием.

— Да каждый раз что-то разное. — Выдержав паузу, маг положил одну руку на колено, слегка пошевелив пальцами.

Воздух на полатях в аршине от меня сгустился, превращаясь в существо размером с собаку, неуловимо напоминающего грохла. Я ошатнулась, не сразу распознав искусную иллюзию. Зверь тем временем в изящном прыжке перелетел полкомнаты, застыв на столе теперь уже в образе огромного лохматого зайца с клыками на полпяди. Я отвернулась, скрывая презрительную ухмылку. Хогарт, конечно, скотина еще та. Но чтобы пугать горожан иллюзией в обмен на ночлег и еду… Такого я даже от него не ожидала.

— Качественно. — Прокомментировал Вернар, намереваясь пощупать изображение. Рука мага предсказуемо провалилась в пустоту, схватив только воздух.

— Годы тренировок. — Гордо заметил Хогарт, одним движением развеивая свое творение.

Я вскочила на полати и отвернувшись лицом к стене глухо напомнила:

— Переправа открывается ранним утром. Лучше бы всем выспаться к этому моменту.

За спиной закопошились, послышались шаги и тихие переговоры, очевидно, не предназначенные для моих ушей. Одну фразу я все же разобрала. Хогарт просто не мог говорить шепотом:

— Ну и грымза ваша травница, конечно… кого-то она мне напоминает… — И дальше неразборчивое бормотание. Ну и Старыч с ними. Хотят посудачить — мне не жалко. Выбросив все из головы, я приготовилась просто хорошо выспаться под шорох копошащихся в подполе мышей и тепло, размеренно отдаваемое печкой…

… словно разгоряченной землей на закате в период жаркого августа. Когда одуревшие от палящего солнца кузнечики бурно высказываются, скрытые листьями луговой травы. Не мягкой, как вьюнок на огороде, а дикой, стебельчатой, колючей даже через подошву кожаных башмачков.