— У него не получилось сдержать обещание. — Перебила дядю я. — К слову, проснется он совсем скоро. Пожалуй, я пойду.

— Береги тебя Совенна, деточка.

Мьер поцеловал меня в лоб на прощание, нажал на замаскированный в стене рычаг и отступил от открывшегося черного лаза.

— До свидания, дядя. Я обязательно вернусь.

Каменная плита со скрипом встала на место, как только я вошла в тайный тоннель. Что ж, похоже, из замка я все же выбралась. Длинный тайный ход заканчивался в пределах города, а именно — в подвале маленькой лавчонки, торгующей глиняной посудой. Хозяин, судя по всему, был предупрежден о моем прибытии, так как и самострел, и капкан — обычные меры пресечения воровства — были разряжены. Выскочив на улицу, я быстро взглянула по сторонам и, сориентировавшись, направилась в сторону «Зеленого гая». Овечку, как и лошадей отряда Вернара, забрать за эти несколько дней так никто и не удосужился. Капитан, полагаю, просто про это забыл, ну а я теперь решила воспользоваться прекрасной возможностью еще немного замести следы.

Расплатившись с корчмарем, я вскочила на кобылку, аж притоптывающую от нетерпения. Застоялась, бедная. Ну ничего, сейчас мы это с лихвой компенсируем. Выехав за городские ворота, пустила лошадь тяжелым галопом, подсвечивая дорогу ярким светляком. С таким расходом магической энергии, конечно, долго я не протяну, да мне в принципе и не надо. Главное — доехать до небольшого лесочка, облюбованного местной знатью для конных прогулок. В свое время и я там частенько каталась. Овечка дорогу хорошо знает, чем я и собиралась воспользоваться.

До опушки добрались неожиданно быстро. Сбросив на землю сумки, я погладила лошадь по морде и обняла на прощание.

— Прости, милая, но бежать с тобой снова — слишком большая роскошь. Не беспокойся. Совесть не даст Вернару оставить тебя просто так, а то, что он тебя найдет, я не сомневаюсь.

Когда медная пластинка, она же следящий артефакт была надежно зафиксирована в крыле седла, я отошла на несколько шагов назад и кинула прямо под ноги Овечке хлопушку. Испуганная лошадь заржала, взвилась на дыбы, а затем понеслась дальше по дороге прямо в лес. Оглянувшись напоследок на огни ночного города, я тоже вошла под сень деревьев, но сразу же свернула на узенькую тропку, ведущую напрямик к мельнице, где хозяйничал один из сыновей дяди Мьерна. На пару дней укрытие мне будет, а как только в округе перестанут рыскать поисковые отряды — придется снова пускаться в путь. Ну что ж, я снова одна, снова с прежней целью. Словно и не было тех шести лет… Судьба, все-таки, вредная шутница.

Сиргай проснулся в углу дощатого барака от холода, сковавшего конечности ледяными путами. Не вставая, кое-как растер затекшие руки, стараясь не шевелиться и не выпустить этим скудные крохи тепла, скопившиеся под поношенным овечьим тулупом. Он и еще примерно два десятка мужиков ютились в хлипком помещении, держащимся на честном слове и при каждом порыве ветра истошно скрипящем, словно побитая собака. Сейчас, когда холода, хоть и ненамного, но спали, переносить ненастные ночи казалось легче. Еще пару недель назад в это время бы уже ходили часовые, тыкая в пленников заостренными палицами. Кто не откликнулся — под рученьки и в костер. Мертвечины вояки у себя не терпели.

А все Горшай, чтоб его моровка затаскала! Сын гончара уже тысячу раз успел проклясть подлого мужиченку, продавшего селян гурьбой словно скотину. А обещал-то сколько — заслушаешься. Сиргай не понимал, как только Совенна терпит такую мразь у себя под дланью. Убивец, именно так про себя называл торгаша парень, раз за разом возвращался в лагерь, привозя с собой все новое «мясо», и неизменно уезжая с кругленькой суммой за пазухой. Паскуда мордварская!

То, что странные, преимущественно чернявые вояки были ненашинскими — Сиргай понял сразу. Не мог объяснить, но что-то выдавало в них «не ту породу» как говорил в свое время староста. Правда Пырло так об господах отзывался, но к этим нелюдям такое тоже было применимо. Нраву дикого, гонору высокого, а уж жестокости обученные, казалось, с малых лет. Понять-то понял, а в чем дело — не смекнул, пока старшие не объяснили. Старшими Сиргай называл про себя тех, кто прибыл в барак до него. Немного их осталось. Шестеро, если не считать Вола. Гнойники всего за несколько дней успели до глазниц добраться. Не переживет богатый некогда хуторчанин эту неделю. Али хворь, али вояки прибьют немочного.

Сиргай приподнял голову, оглядывая лежащие прямо на земляном полу тела. Пленники укрывались кто чем мог, напяливая на себя даже самую ветхую одежонку, остававшуюся от менее удачливых собратьев, которым не посчастливилось пережить эти дни. Шея привычно отозвалась коченелой болью и парень с трудом удержал болезненный стон, кладя голову обратно на поленце. Нельзя сдаваться. Во что бы то не стало, нужно продолжать попытки выбраться обратно на волю. Сын гончара перевернулся лицом к деревянной стенке, вытащил из-под одеяла прочную щепку, которую удалось отковырять несколькими днями ранее, разворошил тюк ветоши у самых досок и принялся расширять лаз наружу. Большая половина работы уже была проделана. Сиргай тешил себя надеждой, что даже сейчас сможет пробраться меж землей и стеной, особенно когда он так отощал. Однако возможность застрять и быть пойманным здорово отрезвляла юношеские мозги. Нет. У него есть только один шанс. Нужно чтобы все прошло гладко. Стискивая зубы, парень продолжал слой за слоем снимать слежавшуюся землю дважды в сутки: утренние часы до всеобщей пробудки и вечерние — после изнуряющей работы.

— Эй, покойнички! — Привычный преувеличенно бодрый голос раздался у дальних дверей. — Вставайте, сучьи дети. Сегодня честь оказана вам великая — нужники надобно выдраить, да поскорей.

Отвешивая смачных пинков поднимающимся, натужно харкающим мужикам, молодой стражник прошелся по бараку, оглядев присутствующих, сплюнул прямо под ноги Сиргаю и, словно телят, погнал всех на выход. На улице пленников посчитали, построили один за другим и под присмотром двух стражников направили к глыбе замка с хищным оскалом из стройных бойниц. Проходя остальные, такие же ветхие бараки, как и свой, парень мельком видел лежащих внутри людей, тех, кому не повезло так же, как и ему.

Сиргай еще ни разу не переступал порога каменной цитадели, выдолбленной прямо в скале. Три круглые дозорные башни разной высоты, опоясывающая двор стена да пару хозяйских пристроек. Внешне обитель мордвар казалась маленькой и словно вдавленной в серые валуны. На самом деле внутри она была едва ли не впятеро больше чем снаружи. Этими знаниями с сыном гончара шепотом делились немногие, успевшие по той или иной причине побывать там. Говорили, в глубине на нижних этажах даже купальни имеются, где круглый год в ямах бурлит горячая вода. Колдунство паскудное, не иначе.