Профессор Эдлунд начал проглядывать листы и кивнул.

– Не все тела, но за вскрытием этих обращались именно ко мне. Жуткое дело. Просто жуткое. – Он вдруг чертыхнулся и побагровел. – Что за бесовщина? Это совсем из другого случая!

– Вот и мне показалось, что бумаги пребывают в беспорядке, – поддакнул я.

– В беспорядке?! Да это просто кошмар! Здесь недостает листа, тут оторвана нижняя часть, а вот – посмотрите только! – кто-то вымарал несколько строк! Это возмутительно! Происки конкурентов! Да мне больше ни одного тела не доверят! Ну что за мерзавцы?! Я этого так не оставлю, я буду жаловаться! Полицмейстеру! В ратушу! У меня есть друзья!

В наличии у почтенного медика друзей я нисколько не сомневался. Полагаю, именно их содействие и обеспечивало профессору дополнительный приработок – за осмотр найденных на улицах покойников платили из городской казны, а еще это был самый простой способ заполучить бесхозное тело в свой анатомический театр.

– Думаю, виной всему – безалаберность клерков, – утешил я собеседника и уточнил: – А что именно было вырвано и вымарано? Что-то важное?

– Одну минуту, молодой человек, – попросил профессор Эдлунд, раскладывая перед собой бумаги. – Не так быстро! Позвольте сначала восстановить в памяти все детали…

Я не стал торопить медика, тем более что Уве принес отвар трав.

– Никуда не уходи, – предупредил я слугу. – Ты мне еще понадобишься.

– Хорошо, магистр.

Профессор Эдлунд оторвался от бумаг, посмотрел на кружку в моей руке и с нескрываемым неодобрением произнес:

– Не стоит всецело полагаться на народную медицину. Травы не слишком надежное лекарство.

– Мне просто нравится вкус.

Медик покачал головой и разрешил:

– Спрашивайте!

Я указал на бумаги и запустил пробный шар.

– Из отчетов изъято что-то конкретное?

– Конкретное? – задумался профессор Эдлунд и подергал себя за бакенбарды. – Не уверен. Мои заключения приведены в совершенный беспорядок – этого не отнять, но преднамеренное изъятие… Нет, не думаю. Если только какой-нибудь ханжа не посчитал нужным смягчить картину, дабы не смущать высокое начальство. Возможно, бумаги желал просмотреть епископ или бургграф. Хотя… Сомневаюсь, что им это интересно.

Я испытал некоторое разочарование и зашел с другой стороны.

– Хорошо, мэтр. А что я мог упустить из-за этого… беспорядка?

– Да что угодно! – всплеснул руками профессор. – Что угодно! Но если посмотреть… – Он зашелестел листами, заворчал что-то неразборчивое себе под нос. – Не вижу здесь ничего об укусах. Конечно, это может быть совпадением…

– А что с укусами? – поинтересовался я. – Неужели успели объесть рыбы?

Медик презрительно фыркнул.

– Не рыбы и даже не собаки, как наивно полагали недалекие болваны!

– Неужели люди? – поразился я. – Мне доводилось слышать, что укус может стать неопровержимым доказательством вины подозреваемого. Отпечатки зубов строго индивидуальны!

Профессор несколько даже смутился и покрутил длинным носом.

– У людей не бывает столь ярко выраженных клыков. На Берегу Черного Жемчуга обитают такие… обезьяны. Возможно, кто-то из богатеев завел подобную зверушку и травит ею людей, но это лишь мое предположение.

Вспомнилась перекошенная фигура привратника графини Меллен, и я выдвинул сразу несколько предположений:

– Демон? Оборотень? Вампир?

– Пфф! – фыркнул медик. – Молодой человек, я не жалую мистику и не могу оценивать прикус оборотней или демонов, но следы зубов ничем не отличались от человеческих за исключением наличия отметин пары неестественно длинных клыков. Вампиры? Всегда полагал их выдумкой недалеких простецов.

– Имеется достаточно доказательств их существования, – уверил я профессора.

– Пусть так, – отмахнулся он. – Насколько я помню, следы укусов всякий раз обнаруживались в районе крупных кровеносных сосудов. Но это еще ни о чем не говорит!

И тут мне в голову пришла новая идея.

– А что вы скажете о накладных клыках, мэтр? – спросил я, припомнив вставные зубы Фреи и таинственного Вольфа.

Профессор просветлел лицом.

– Отрадно беседовать с человеком рационального склада ума! Да, это вполне возможно. Простецы обожают подобного рода мистификации. – С моего позволения, он взял перо и на чистом листе сделал несколько приблизительных набросков. – И вот что странно: убийства эти совершенно точно совершаются лицом в состоянии помрачения рассудка, тому есть множество признаков. Но я бы предположил, что укусы оставлены тремя разными людьми. Исходя из ширины челюстей, рискну предположить, что в преступлении замешаны две женские и одна мужская особь. Коллективное помешательство? Редкий случай…

Я принял мнение профессора к сведению и спросил:

– Вы ведь постоянно работаете с Управой благочестия? Кроме как в реке, подобные тела нигде больше не находили?

Медик задумался и вновь подергал себя за кустистые бакенбарды.

– Подобные – нет, – покачал он головой. – В прошлом году в Нистадде орудовал людоед, но он никогда не потрошил свои жертвы. Просто подвешивал их и спускал кровь, будто скоту, а потом вырезал приглянувшийся кусок.

– Ужас какой! Его поймали?

– Ничего об этом не слышал. Дело вышло громкое, было несколько случаев самосуда. Управа благочестия даже провела пару облав, хотя на тот берег полицейские обычно не захаживают. Вроде бы убийства просто прекратились сами собой.