И тут она заметила приписку. "P.S. Окна бронированы и герметичны. Побереги голову".

Нахал! Как хорошо он её знает. Ну, ничего! Вечером, или когда он там вернётся, ему придётся предъявить убедительные основания для её ареста. Спрятал бы лучше здесь её семью!

Ангелина сердито зашагала от окна к шкафу. В больничной разодранной рубашке она ещё больше чувствовала себя арестантом. Задумчиво поглядев на шкаф, она решилась заглянуть внутрь. Вещей было немного, но они явно предназначались для неё. Полотенца, домашний трикотажный костюм, джинсы, майки, свитера и даже платье. Изумлённо распахнув глаза, Гелька потянула его за подол из шкафа, чтобы рассмотреть. Мелкий нежный сиреневый цветочек, узкий лиф, рукава-фонарики и юбка колокольчиком. "Я вам представляюсь такой, доктор Полетаев?" — смутилась Ангелина. Да, было бы забавно встретить его в виде принцессы фей.

Но действительность оказалась круче…

Ангелина взяла полотенце и решительно отправилась на поиски ванной, чтобы смыть с себя запахи больницы и подвала. За дверью оказалась гостиная — чистая большая и пустая: огромный плоский телевизор, высокие колонки, белый мягкий диван, квадратный журнальный столик и дерево в кадке — вот и всё её убранство. От этого веяло стилем, и Ангелина с любопытством проследовала дальше.

В гостиную выходило пять дверей: одна дверь, рядом с Гелькиной, вела в тёмную прихожую, другая, напротив — в небольшой коридорчик, следующий за гостиной. В нём-то и находилась дверь в ванную. Но она пустилась на разведку дальше по коридору и оказалась в кухне. Ангелина спросила себя, когда она последний раз ела, но не смогла вспомнить. Кажется, она питалась исключительно энергией Солара.

Приняв душ, Ангелина завернулась в полотенце — не одеваться же опять в драную больничную рубашку, и решила прихватить её с собой, чтобы не нарушать окружающую чистоту.

Интересно, когда Борис Витальевич успевает всё надраивать, если днюет и ночует в больнице? А, может, именно поэтому? Он дома просто не бывает.

Ангелина вышла за дверь и в коридорчике нос к носу столкнулась с Полетаевым. Она подхватила падающее полотенце и прижала к груди рубаху. Оба смутились и стояли молча. Кажется, Борис был ошарашен видом выходящей из его ванной Ангелины, как будто не он её сюда притащил. Потом Гелька вспомнила, что обижена, опустила глаза и прошествовала мимо него в свою комнату. Дрожащими руками натянула она джинсы со свитером, уселась на кровати и обхватила руками колени.

Через некоторое время в дверь негромко постучал Борис.

— Ангелина, вы можете выйти?

Гелька упрямо молчала.

— Ангелина, простите, так было нужно. Я оставляю вам телефон, вы можете звонить… вообще, чувствуйте себя, как дома. Я ухожу, прощайте.

Гелька выпрямилась на постели и, услышав звук щёлкнувшей входной двери, откинулась на подушку. На душе было гадко. Её посадили в тюрьму. Здесь было комфортнее, чем в подвале, но сути это не меняло. Но гадостно на душе у неё было не из-за этого, а из-за такого расставания с Борисом. Но если она хочет, чтобы её выпустили… Телефон! Конечно! Только Учитель может её освободить! Она выскочила в гостиную. Телефончик выделялся на белой коже дивана. Она прыгнула к нему, как кошка.

— Алло, Сергей Петрович!

— А-а, я ждал твоего звонка. Сразу скажу, что вопросы моей стратегии я с тобой обговаривать не намерен. По-поводу дисциплины мы уже говорили. Так что ты хотела мне сказать?

Ангелина запнулась.

— Как долго мне здесь сидеть?

— Пока не поймаем Белого, — ответил Учитель и отключился.

Ну и ну! Кажется, ей не оставили выхода. Который час? На телефоне выставлено семь сорок пять, она оглянулась: на маленьких часах над диваном — то же время. Можно позвонить Нюсе и хотя бы поплакаться. Родителей Ангелина оставила на потом — она ещё не была морально готова к разговору с ними и боялась впасть в истерику и напугать маму.

— Алло, Нюся, представляешь? Я под арестом! Что это за штучки? Тебе что-то известно?

— Здравствуй, — невозмутимо отозвалась подруга. Кажется, она шла по улице, судя по гудящим звукам в трубке от проезжающих машин. — Идея стоящая, но я была уверена, что ничего не выйдет, потому что ты упрёшься руками и ногами.

— Запереть меня — стоящая идея?

— Нет, подменить тебя в школе и дома Борисом Витальевичем.

— Что?!

— Он тебе не сказал? Он тебя интроспектировал, когда реанимировал после концерта. Он не собирался от тебя ничего скрывать.

— Нет, не сказал, то есть… я с ним не захотела говорить.

— Узнаю тебя.

— Но это невозможно! Он не сможет быть мной в школе и, тем более, с родителями.

— В школе его страхую я. На всякий случай я села с ним рядом на Янкино место.

— А Янка?

— Она в частной лечебнице под охраной. С ней всё время находится сиделка, так что если фидеры захотят её подставить, у них будет мало шансов.

— А родители?

— Они в курсе.

— Что!? — Гелька подскочила. — Этого не может быть! Мама такого не переживёт!

— Всё в порядке. Твои предки восприняли это нормально, даже Гоша. Операция уже началась. Сейчас мы с Борисом Витальевичем встречаемся в школе. Отсыпаться он, скорее всего, будет после школы у себя дома, а ночью — ждать нападения.

— Но это же — ужасно опасно! Я вовсе не хочу, чтобы он пострадал вместо меня.

— Ну, наконец-то!

— Что?

— Ты высказалась так, как я ожидала.

— Что мне делать?

Нюся помолчала.

— Кажется, тебе остаётся только терпеть. Я знаю, что для тебя это невыносимо, и тебе было бы гораздо проще находиться здесь, в гуще событий, но ты уже ничего не изменишь, поэтому смирись и жди.