Чавкавшая под ногами грязь вперемежку с черными листьями не прибавила мне энтузиазма. Слезы подступали к глазам, внутри расползалась меланхолия. Хотелось поскорее вернуться, залезть под одеяло, включить самую что ни на есть грустную музыку и рыдать. Я всё с большим трудом боролась с этим желанием, погрузившись в мысли и воспоминания. Наверное, поэтому не сразу заметила, что в кармане тревожно жужжит мобильный. На дисплее высветился незнакомый номер.

— Виктория? — робко уточнил охрипший голос.

— Слушаю.

Я принялась перебирать в памяти знакомых мужчин. Таковых оказалось немного, но никому из них этот голос не принадлежал.

— Это Аркадий. Можешь говорить?

— Конечно, — ответила сухо. В голове пронеслась злорадная мысль «опомнился, голубчик!».

— Я насчет кино, ты сегодня не занята?

— Сегодня не могу, извини.

Конечно, я соврала. Пусть не думает, что сразу кинусь к нему в объятия.

— А завтра?

— Вообще-то завтра я тоже не очень свободна, — туманно намекнула на планируемую поездку к маме в Подмосковье. — Но думаю, что вполне могу отложить эти дела до следующего раза.

Надеюсь, мама не обидится.

— Тогда я за тобой заеду в полшестого, — обрадовался собеседник. — До завтра!

Он быстренько распрощался и отключил телефон, оставив меня в недоумении слушать протяжные гудки. Только теперь до меня начало доходить, что Аркадий, похоже, просто очень стеснительный человек. До такой степени стеснительный, что решился позвонить понравившейся девушке только через неделю.

Я хихикнула от собственной догадки, а потом рассмеялась в голос. В груди потеплело. Значит, все-таки я ему понравилась! Плохое настроение моментально унесло пронизывающим до костей ветром, сдувшим со скамеек на детской площадке любопытных старушек. Только мне не было холодно, я смотрела в пустое серое небо и улыбалась.

На следующий день, едва встав с кровати, я принялась готовиться к походу в кино. В голове проносились сценарии один другого романтичнее. Хотелось, чтобы наметившийся ухажер остолбенел от восторга от одного только взгляда на меня. Вот уж смешно! Прыснула, представляя, как Аркадий падает в обморок прямо посреди кинотеатра, как только я снимаю пальто. Вот только зачем всё это? В конце концов, плюнула и решила не заморачиваться. Чувствовала себя малолетней девчонкой и вела соответственно. Вместо самокопаний соображала во что оденусь, как причешусь и что вообще надо успеть до назначенного времени.

От мысли перешла к действию — несколько раз перебрала содержимое шкафа, надеясь найти там что-нибудь подходящее. Выбор оказался невелик: стандартные рабочие костюмы, состоявшие из закрытых кофт и бесформенных штанов, и платье, которое одевала на день рождения. Других истинно женских атрибутов у меня не водилось. Юбки и платья тут же выставляли напоказ мои бока и полные бедра. Именно поэтому я не покупала их даже под дружные уговоры подруг на совместных прогулках по магазинам.

Как в сопливых сериалах, я вертелась перед зеркалом с приложенными к груди нарядами, после чего безжалостно бросала их прямо на пол. Происходящее казалось нереальным, словно и нет никакого Аркаши, а только сон. Вот только просыпаться никак не хотелось. Понять бы еще — почему? Единственное платье показалось мне не совсем подходящим для похода в кино, зато в нем я выглядела гораздо привлекательнее.

Попеременно заглядывая то на кухню, то в ванную, я представляла вечерний триумф, но совершенно не думала о последствиях. И уж, конечно, не соображала, что играю с малопривлекательным мужчиной, давая ему ложную надежду. Чувства Аркадия, который при этом стал отдушиной для моих комплексов, меня совершенно не волновали.

Гораздо важнее было нанести тушь на ресницы. Смеясь и шутя с собственным отражением, я наносила макияж, начесывала макушку. Только потом сообразила, что сначала стоило одеть платье. Но ничего — с горем пополам влезла в него, почти не повредив красотищу на голове.

К пяти я, накрашенная, причесанная и одетая, величаво вышагивала по квартире, измеряя ее метроквадратность. Каждая секунда отдавалась ударом сердца. Ощущение такое, словно ждала автобус. Знаешь примерно, когда он должен прибыть, и вот, когда установленное время подходит к концу, нетерпеливо переминаешься с ноги на ногу. Высматриваешь его на горизонте, радуешься каждой маршрутке, приближающейся к остановке. И огорчаешься, когда вам с ней не по пути.

Время от времени я подбегала к окну, всматриваясь в дворовых прохожих. И каждый раз разочарованно вздыхала и ворчала под нос: «сколько можно ждать?». Только раза с шестого я обнаружила, что Аркаша всё это время сидел во дворе. Он сиротливо мерз на скамейке детской площадки в компании вездесущих бабулек. В руках мой ухажер сжимал букет роз и время от времени судорожно поглядывал на часы. Оставалось только гадать, сколько он уже здесь обретался.

Наверняка, любопытные старушки пытали его каверзными вопросами — как же, такой франт и в их дворе, где уже все девицы давно выданы замуж. Ах, постойте! Есть еще одна с седьмого этажа — так эту и с приплатой никто не возьмет! Чего сидит? Непонятно.

Задумалась: может, стоит ему позвонить? Что зря спину-то студить в этакой хлюпкой курточке? Но нет, я возжаждала насладиться моментом в полной мере. Пусть ждет, пусть мерзнет. Следила за каждым его движением: как он ежился и подергивал плечами, как сердобольно кивал одной из старушек, теребил розы. Вскоре и сама стала невольно поглядывать на часы. Через пару минут мое терпение лопнуло, и я набрала номер «Ромео».