Фендор несколько секунд молчал. И только затем повторил:

— Дважды — налево, один — направо, пять — мимо, один — налево. Запомнил.

Его голос звучал тихо и неуверенно, словно он сам был ошеломлен. Впрочем, вероятно, так оно и было, раз он впервые услышал разговаривающую змею.

— Тогда иди с-с-скорее, — закончила Изумрудка. — А нам надо возвращатьс-с-ся.

— Нет, — отрезал парень. — Иллиана, без тебя я не пойду. Я пришел за тобой и уйду только вместе с тобой.

И в окружающем мраке девушка вдруг почувствовала, как он взял ее за руки.

Его ладони неожиданно оказались горячими. Иллиана закрыла глаза и шумно сглотнула.

Вот ее шанс сбежать. Снова оказаться в привычном мире. С матерью, в родном доме. Среди всего, что она помнила и любила…

Да, наверно, ее стали бы искать. Но они могли бы убежать. Купить новый дом где-нибудь на другом конце Нижнего города. А то и вовсе нанять два места на корабле и уплыть на другой континент. Поговаривали, что там живут совсем иные люди. У них светлая кожа, они ходят в мехах и тяжелых звериных шкурах. Их земля холодна, но сердца — горячи. А не наоборот… как в Шейсаре.

— Нет, — раздался в тишине ее негромкий голос, который она сама едва различала.

Перед глазами вспыхнул образ Торриена. Его золотые глаза и мягкая, таинственная улыбка, за которой скрывалось так много непонятного, неизвестного. Остаться в этом дворце могло означать для нее смерть. Но что-то глубоко внутри сжималось, стоило представить, что она бросит царевича.

Словно это он нуждался в ней, а не она — в нем.

— Ты влюбилась в своего змея, да? — почти с ненавистью выдавил Фендор.

Иллиана подняла взгляд, безуспешно пытаясь найти в темноте глаза друга.

— Царевич Торриен стал дорог мне, — тихо, но уверенно проговорила она, с удивлением понимая, что не лжет. — Но дело не в этом. Я чувствую, что нужна ему.

Сказала и вдруг ощутила, что права как никогда.

— Не знаю почему. Но это так, — задумчиво протянула она, бессмысленно вглядываясь в черную пустоту и все ещё представляя в ней золотые глаза. — Мне кажется, что в этом дворце Торриен совсем один…

— Это чушь, — со злостью выплюнул парень. — Царевич мираев совсем один в собственном дворце? Ты сама себя слышишь? Ты просто очарована! Он заколдовал тебя, мерзкий змей!

— Это не чуш-ш-шь, — вдруг раздался голос змеи. — Это предчувс-с-ствие сайяхасси.

Фендор не обратил внимания на эти странные слова.

— Бежим, ты одумаешься, когда окажешься дома! Бежим со мной, Иллиана! Я не уйду без тебя!

Он снова уверенно потянул ее вперёд, и Иллиане стоило немалого труда вырваться. И в этот момент она вдруг тихо и твердо ответила:

— Если ты не уйдешь отсюда без меня, значит, завтра нас обоих здесь казнят за предательство.

Жесткие слова в окружающей тишине прозвучали отрезвляюще. А затем где-то с другой стороны каменной стены раздались звуки шагов и голоса.

— Времени больше нет, — шепнула девушка. — Я ухожу. И ты тоже. Прощай.

Она положила руку ему на плечо и сжала.

Фендор на миг схватил ее за локоть, и Иллиана уже думала, что он не отпустит. Но через секунду его рука исчезла, и девушка услышала быстрый звук удаляющихся в коридоре шагов.

— Быс-с-стрее, — зашипела змея, и вместе они направились в другую сторону.

А за дверью прозвучало громкое:

— Стража! Побег из камеры! Тревога!

Иллиана бежала, не слыша себя, не видя ничего вокруг. Пару раз она спотыкалась и падала. Пару раз больно ударялась о каменные стены. Но спустя бесконечно долгое и одновременно невероятно короткое время она свернула в поворот со швабрами и ведром, а затем оказалась за высокой статуей.

— Выбралис-с-сь, — зашипела Изумрудка, выскальзывая вслед за ней и прячась у нее под юбкой. — Быс-с-стрее в покои. Ты должна быть у с-с-себя.

Иллиана последовала ее совету, стараясь двигаться быстро, но не бежать. Через десять минут она уже была в комнатах. И очень вовремя. Потому что, как только она села на большой вишневый диван, стараясь отдышаться, дверь ее покоев резко открылась.

Иллиана повернула голову, в ужасе представляя, что в казематах замка ее заметили. Что прямо сейчас на пороге появится Торриен и скажет, что она нарушила закон и теперь ее ждет тюрьма. А он ничем не сможет ей помочь.

Однако у входа появилась высокая широкоплечая фигура совсем другого мужчины. Черные, как и у Торриена, волосы, были заплетены в несколько десятков косичек и убраны назад. На смуглой обнаженной груди блестело пять цепей разной длины и толщины, в ушах сверкали золотые серьги-кольца, а мощные руки от бицепсов до запястий были увиты браслетами.

Это оказался царевич Дарьеш. В ипостаси нага.

Его огромный хвост цвета сапфировой ночи заструился вслед за ним, перекатываясь кольцами по гладкому, отполированному до блеска полу. Как завороженная Иллиана смотрела на мрачные спирали, перетекающие с места на место все ближе и ближе к ней. Сердце будто остановилось в груди.