Максим не поверил своим ушам. Босанова! Забытая мелодия пятидесятых годов разливалась над поверхностью моря.

— Кажется, это предназначено нам, — сказал он, еще правда, не зная, как расценить свою внезапную популярность.

— Сделаем вид, будто ничего не происходит?

— Боюсь, что нам это не удастся.

Теперь они оказались в центре внимания всех, кто находился на палубе. Неожиданно для самого себя он сорвался с места и схватил ее за руку.

— Куда ты меня тащишь? — испуганно спросила Аша.

— Положись на меня, — шепнул он ей на ухо.

Они вышли на середину площадки. Максим положил обе ее руки себе на плечи, сам обнял ее за талию и увлек за собой в медленном танце по раскачивающейся палубе, подчиняясь плавному ритму старой, но пленительной мелодии. Затаив дыхание, взволнованная публика следила за ними со всех сторон, хоть и напрасно надеялась что-либо понять. Некоторые расчувствовавшиеся пожилые дамы украдкой вытирали платочками уголки глаз.

— Представь, что в те годы эта посудина еще успешно бороздила океан, и мы могли на ней плыть, скажем, в Европу, ну или, по крайней мере, в Индию.

— Я уже представила, — мечтательно сказала Аша и коснулась подбородком его плеча.

Ливень накрыл их уже в пути. После полудня зашумела листва в кронах деревьев. Гонимые резко усилившимся ветром, тучи вырастали на глазах, взгромоздившись одна на другой, черной массой они угрожающе надвигались прямо на них. Джип летел с максимальной скоростью. Они еще надеялись успеть, но небо разверзлось над ними, когда поблизости не было ни одного приличного укрытия, а автомобиль с открытым верхом было то же самое, что калоша без валенка. «Дворники» не справлялись, лобовое стекло залило потоком воды, и сквозь него не видно было дороги.

— Эй! — закричал Максим, останавливаясь у ее края и вызывающе запрокидывая голову к небу. — Там что, шлюзы открыты? Джип, это вам не подводная лодка!

Они бросили на дороге автомобиль и, держась за руки, напролом через кусты кинулись спасаться в гущу леса. В это время, надвое расколов небосвод, грозно сверкнула молния.

В лесу их встретили полумрак и тишина, озвученная только шумом дождя в перерывах между приглушенными раскатами грома. Сюда и в солнечные дни редкое пятнышко света проникало сквозь сплетенные ветви. В борьбе за выживание растения тянулись вверх. На их пути попадались засохшие деревья, задушенные обвившимися вокруг них лианами. Джунгли. Мох обильно стелился у подножий деревьев и окутывал стебли лиан. Под ногами трещали сухие сучья и шевелился мягкий мох, создающий впечатление, будто ступаешь по чему-то живому.

Под прикрытием густой листвы было все же спокойнее. Дождь проникал сюда только рикошетом. Хотя одежда насквозь вымокла, еще пока они находились в машине.

— Долго это будет продолжаться? — поинтересовался Максим, вытирая катившиеся по лицу ручейки.

Аша только пожала плечами. Когда она это сделала, он обратил внимание, что мокрое платье облегло ее тело, выпятив округлые бедра и острую грудь. Все, что нужно, у нее было на месте. Неожиданно он ощутил, как по нему прокатила горячая волна.

— Нам следовало подождать в Киринде, — с опозданием ответила она, — как я и советовала. Но ты меня не послушал.

— И я был прав, — сказал он вдруг, поедая ее горящими глазами. Она решила, что он шутит, но он продолжал. — Разве тогда мы попали бы под такой ливень, разве нам пришлось бы выйти из машины, разве стояли бы мы под деревом, разве… — его губы настойчиво приближались, пока он не почувствовал вкус губной помады; оторвав их, он закончил фразу, — … разве тогда мы поцеловались бы?

Его лица коснулось ее испуганное дыхание. Аша не оттолкнула его и не повисла у него на шее. Кажется, она еще разрывалась между тем, что влекло ее к нему и тем, что останавливало. Снова касаясь ее влажных щек, он почувствовал, что она вся дрожит, оставил попытку сблизиться и, только обняв ее за талию, попрежнему мягко прижимал к себе.

Волна схлынула. Теперь было нетрудно стоять и просто держать ее в объятиях. Аша окончательно успокоилась и даже повеселела.

— Наверное, дядюшка был не так уж неправ, — вдруг сказала она, меряя его взглядом. — Этот видик тебе как будто даже идет. Такой себе симпатичный щеголь пятидесятых, — она легонько прошлась по его кончику носа.

— Правда? Ну, тогда должен признать, что твоя прическа тебя тоже не до конца изуродовала. Хотя…

— Что — хотя? — ее брови угрожающе взметнулись вверх.

Он нарочно тянул.

— Я бы устроил тебе хорошую взбучку за то, что ты позволяешь себе кокетничать со всякими там уличными щеголями.

— Вот как! — произнесла она с возмущением.

— Ага, — подтвердил он кивком.

— Ну что ж. Кстати, мне кажется, они ничего не имеют против того, чтобы я с ними кокетничала.

— Ты действительно так считаешь?