Он снова захлопал. Вокруг них столпились слуги. Эллиса почувствовала себя неловко в их присутствии, а потом появились стражники.

— Возьмите ее! — сказал БернардГотфрид.

— Ты не можешь! — закричала она, когда грубые руки схватили ее за руки и вытащили из-за стола.

Он заставил себя смотреть, как ее уводят. Сердце защемило от боли. Она его единственная дочь и наследница, но ничего не сказал. Слишком велика вероятность, что он выдаст свою боль и любовь к дочери.

— Что нам с ней делать? — спросил спокойно, и даже как-то, радостно, стражник, простодушный человек, ставший полезным благодаря своим мускулам и преданности делу.

— Закройте ее в одну из камер, — сказал Бернард, садясь за стол и беря вилку.

— "Нежный Топор" бы заставил ее говорить, — сказал стражник. Бернард в ужасе поднял голову. "Нежный Топор" пытка для женщин, чтоб заставить их говорит.

— Ни при каких обстоятельствах! Она — моя дочь! Дай ей время остыть. Когда она будет готова, я покажу ей, насколько кровавой стала эта война. Теперь я понимаю, что должен был вернуть ее. Она говорит, что она взрослая женщина, и я в этом не сомневаюсь. Будем надеяться, что ее хитрость превзойдет мою. Я не позволю, чтобы мое богатство украл у меня жалкий сборщик налогов.

И вот уже пятнадцатилетний Ромул, сидел один. Стены были из голого дерева. На полу не было ковра. Окон не было, только одна дверь, запертая снаружи на засов. Тишина была тяжелой, нарушаемой лишь редким кашлем. В дальнем углу стояло ведро с его отходами. К счастью, после первого дня он перестал его нюхать. Привык.

Его учитель дал ему только одну инструкцию: ждать. Ему дали бурдюк с водой, но ни еды, ни расписания, и, что хуже всего, нечего было читать. Скука была намного хуже, чем постоянные побои и крики его предыдущего инструктора. Гас Грубоватый, как он себя называл. Остальные члены гильдии шептались, что Аргон бил Гаса двадцать раз после того, как его сын Ремольд закончил обучение. Ромул надеялся, что его новый учитель будет убит. Из всех учителей за последние пять лет он считал себя самым жестоким.

Он даже не знал, как его зовут. Он был похож на жилистого старика с седой бородой, завитой вокруг шеи и завязанной на затылке. Когда он привел его в комнату, тот шел с тростью. Аргон никогда не возражал против изоляции, так что поначалу идея провести несколько часов в темноте казалась довольно приятной. Он всегда держался в тени и углах, предпочитая наблюдать за разговорами, а не участвовать в них.

Внезапно Ромул понял, что происходит. Он подошел к двери и сел. Какое-то время свет проникал под раму, но потом кто-то набил ее тряпкой, и темнота окончательно сгустилась. Тонкими пальцами он отодвинул тряпку, впуская немного света. Раньше он этого не делал, боясь разозлить своего нового "хозяина". Теперь ему было все равно. Они хотели, чтобы он заговорил. Они хотели, чтобы он жаждал общения с другими. Кем бы ни был этот старик, отец наверняка нанял его для этой цели.

— Выпустите меня! — он пытался кричать. Слова прозвучали хриплым шепотом, но громкость поразила его. Он хотел прогреметь команду во всю мощь своих легких. Неужели он действительно такой робкий?

— Я сказал, выпустите меня! — крикнул он, громко повысив голос.

Дверь открылась. Свет резал глаза, и во время краткой слепоты учитель проскользнул внутрь и закрыл дверь. В одной руке он держал факел, в другой — книгу. Его улыбка была частично скрыта бородой.

— Отлично, — сказал он. — У меня только два ученика продержались дольше, хотя у обоих больше мускулов, чем здравого смысла.

Его голос был твердым, но скрипучим, и казалось, что он грохочет в маленькой темной комнате.

— Я знаю, что ты делаешь, — сказал Ромул.

— Ну, что это такое? — спросил старик. — Мои уши не молоды уже тридцать лет плохо слышу. Говори, парень!

— Я сказал, что знаю, что ты делаешь.

Мужчина рассмеялся.

— Неужели это так? Хорошо знать и предугадывать — это две разные вещи. Вы можете знать, что удар будет, но означает ли это, что вы можете остановить его? Ну, твой отец рассказал мне о твоем обучении, так что, возможно, ты сможешь, Да, возможно.

Когда глаза привыкли к свету факела, Ирвинг младший медленно отступил в угол. С наступлением темноты он почувствовал себя голым. Его глаза метнулись к ведру в углу, и он внезапно почувствовал смущение. Если старика и беспокоил запах, то он этого не показывал.

— Кто вы? — Спросил сын Аргона после того, как молчание затянулось более чем на минуту.

— Меня зовут Риборт Гёрн. Одно время я был наставником короля Эдвина Вэлора Третьего, но с тех пор я постарел и он устал от моих….

— Это моя поправка за молчание? — Спросил Ромул.

Риборт выглядел потрясенным.

— Поправка? Кораг правый, нет, нет. Мне рассказывали о вашем спокойном характере, но ваш отец заплатил мне не за это. Эта темная комната — урок, который, я надеюсь, вы скоро поймете. Ты научился владеть мечом и пробираться сквозь тени. Я, однако, хожу с тростью и громко хлопаю. Так скажи мне, какую цель я могу иметь с тобой?

Юноша крепче обхватил себя руками. Он понятия не имел, день сейчас или ночь, но в комнате было холодно, и у него не было ничего, кроме тонкой одежды.