1. Классическая теория общемирового, парамаунтно-верховенствующего, иерархического монизма (по Г. Кельзену) на сегодня практически не оправдала себя и уступает место монизму, квалифицируемому нами в качестве «локального», «парцеллярного». Это выражается в распространенной практике отдельных государств, в том числе и России, включения в свои правовые системы международного права с определением его включаемого состава и правового значения в этих системах.

2. Международно-правовая часть в рамках локально-монистической национальной правовой системы неизбежно сохраняет свою автономность (самостоятельность), что столь же неизбежно предопределяет и сохранение локального дуализма во взаимоотношениях внутринациональной и международно-правовой частей общей национальной системы, включая и возможные правовые коллизии между этими частями.

3. По существу, образование локальной монистической системы в рамках правовой системы отдельного государства не отменяет и не изменяет традиционного правоприменения международного права. Но выдвижение такой систематики имеет принципиальное политическое и идеологическое значение демонстрации отношения государства к потенциальному построению прогнозировавшейся единой, глобальной, монистической правовой системы.

4. В концептуальном плане повсеместная практика локального «мультимонизма», по пути которого, однако, пошли пока еще отнюдь не все государства, означала бы полный крах концепции общемирового «классического» монизма. 5. Актуальное состояние общемирового правового пространства, т. е. множественность и многообразие суверенных национальных правовых систем, есть все основания квалифицировать как правовой полиморфизм.

«Правдивость больше всего приличествует истории: риторике присуща сила выражения, поэзии – мифотворчество, истории же – истина»

В научной литературе нашей страны нет недостатка в публикациях о договорах, заключенных в Х веке киевскими князьями Олегом и Игорем с Византией или Греками, как принято их называть. Их текст до нас дошел на страницах памятника русской литературы ХII века «Повести временных лет». Поэтому большинство публикаций посвящено литературным достоинствам самой летописи, анализу составивших ее источников, красоте и образности повествования, языковым особенностям текста, и над всем этим – «величавое и логическое изложение русской истории» (Д.С. Лихачев). В контексте такого патриотического подхода к отечественной истории только на периферии этих исследований можно встретить фрагментарные сведения о договорах, причем, обычно в восторженной подаче того или иного автора. Работ с юридическим анализом договоров нет, хотя со времени заключения каждого минуло более тысячи лет. Основная причин, конечно, в отсутствии их подлинников, а сохранившиеся до наших дней тексты можно увидеть только на страницах «Повести временных лет», а она – источник, который юристы, вряд ли читают.

Мы вообще никогда и ничего не знали бы о договорах, если бы в ХVIII веке в одном из наших монастырей не была случайно обнаружена написанная на пергаменте летопись «Повесть временных лет» (далее – ПВЛ), на страницах которой в контексте исторических событий – «что есть и пошло на Руси», оказались и тексты договоров. В дальнейшем в хранилищах еще ряда монастырей были обнаружены сходные тексты «Повести». Начавшимися исследованиями удалось установить, что летопись была написана в начале ХII века (1117 г.) монахом Киево-Печерской лавры Нестором, но и этот первоисточник давно утрачен. Обнаруживаемые в хранилищах ряда монастырей тексты – результат её переписывания с имевшегося текста, так же когда-то скопированного, с последующими вставками, дополнениями, а так же с неизбежными ошибками и другими погрешностями, допущенными переписчиками-монахами. Безусловно, отразилось это и в точности текстов договоров, в частности, Договора 911 г., и даже в появлении вымышленного «договора 907 г.» (об этом см. ниже). Поэтому ни один из сохранившихся текстов летописи нельзя назвать копией с оригинала: это «списки». Самый старый из них (древний) т. н. Лаврентьевская рукопись, датированная 1377 годом. Этот вариант, по отзывам исследователей, считается самым полным по физической сохранности и читаемости текста.

Большой интерес к «Повести временных лет» сразу же проявили все, кто занимался изучением «исторических древностей» и русской словесности. Представителей науки юридической среди них не было, как не было еще в стране и самой этой науки. Поэтому в первых известиях о «Повести временных лет» в ученых трудах России договоры не упоминались вовсе или только назывались. Да и сами публикации были редки, что и тогда объяснялось ограниченностью доступа к текстам «Летописи», местом хранения которых был тот или иной монастырь, сложностью работы с пергаментными ее носителями, да и самими древними текстами. Поэтому первыми авторами публикаций были те, кто преодолевал эти трудности, а чаще, кому удавалось приобрести ее в собственность, и не спеша, работать с ней дома.

Список таких первых можно начать с Н.М. Карамзина (1766–1826 г.) хорошо известного к этому времени и уважаемого писателя и публициста, вторую часть своей жизни посвятившего изучению прошлого страны. Его главной заслугой стала 12-томная «История государства Российского» (далее – «История»). При написании первых ее томов он пользовался летописью «Повесть временных лет, откуда и заимствовал тексты Договоров 40 .

Как и сама летопись, их тексты в ней, были написаны на языке, на котором в ту эпоху делали свои первые шаги грамотность и просвещение на Руси – церковнославянском, пока еще только формировавшимся как письменный литературный язык на основе переводов с греческого церковных книг и богослужений. Этот язык, лишь в них и сохранившийся к ХIХ веку, требовал перевода на современный русский язык. Н.М. Карамзин привел текст договоров в собственном переводе и толковании (интерпретации).

Правоведы знают, что, «переводить закон – дело непростое. Закон не литературное произведение, где тот или иной сюжет, образ можно изложить разными словами; в законе каждое слово имеет специальный смысл. Перевод нередко искажает его, навязывает читателю одну трактовку текста, между тем как при анализе текстов законов часто возникают споры по их толкованию» 41 . В этом можно убедиться, например, рассмотрев ст. 14 Договора 911 г., смысл которой из-за неправильного ее толкования Н.М. Карамзиным до сего дня является предметом длящегося два века заблуждения.