Если у Сьюзи двенадцать яблок, а у Бобби четыре, сколько пирогов испечет Сьюзи, если украдет семь бананов и подставит подружку Бобби для контрабанды фруктов?

Ответ: нисколько. Потому что задница Сьюзи гниет в тюрьме.

Она не замечает, что я позади нее, поэтому я наклоняюсь над ее плечом и осматриваю повреждения.

— Жалость-то какая! Не думаю, что ты входишь в Ассоциацию автолюбителей?

Испуганно вскрикнув, ноги Тарин вылетают из-под нее, и она приземляется на свой зад.

— Пошла на хуй, Шайло.

— Смотрю, папочка заплатил за тебя залог, — говорю я, пнув шину. — Когда начинается судебный процесс?

— Катись в ад.

— Нет, спасибо. Я уже там была. Отвратная еда и слишком большая влажность.

Тарин рычит — буквально рычит, как собака — и поднимается на ноги.

— Разве тебе больше нечем заняться, кроме как разрушать жизни людей?

Я прищуриваюсь. Может пнуть ее, чтобы она снова обтерла асфальт своим задом? Может, я смогу заставить Малкольма случайно переехать ее несколько десятков раз. Не то чтобы она это не заслужила...

Тем не менее, я перевернула лист, поэтому подавляю свои убийственные побуждения и пожимаю плечами.

— Нет. Ну, это не самое главное мое хобби.

— Мы были совершенно счастливы, пока ты не вернулась в город и не раздвинула ноги. — Она стоит и ухмыляется мне в лицо. — Сколько раз ты предлагала ему свою киску, прежде чем он, наконец, сдался? Это твоя фишка, Шайло? Ты не можешь найти себе собственного мужчину, поэтому трахаешься со всеми подряд?

За все оскорбления. За все время, что она красовалась с Кэри передо мной. За время, что я провела взаперти в темном шкафу. За проведенное время на узкой вонючей койке в тюремной камере за преступление, которого не совершала. Ярость проходит через мою руку и оседает в сжатой ладони.

Взмахнув рукой, я наношу настолько сильный удар по ее физиономии, что ее голова откидывается назад, и она-таки падает на асфальт.

Черт, давно пора было это сделать.

Я сказала, что начала с чистого листа. Но я не говорила, что этот лист из другого материала.

— Ты глупая стерва! — кричит она, садясь и вытирая кровь возле рта. — Я могу подать на тебя за нападение!

Я стряхиваю руку, пытаясь вернуть чувствительность.

— Оглянись, — говорю я, указывая вокруг нас. — Здесь никого нет, и даже если бы кто-то был, как думаешь, кто-нибудь стал бы за тебя заступаться?

Она начинает отвечать, когда Малкольм появляется рядом со мной. Он бросает один взгляд на Тарин, растянувшуюся, как сбитое на дороге животное в дизайнерском тряпье, и качает головой.

— Мисс Уэст, вы пропустите свой рейс.

Я киваю ему и следую за ним, но вдруг зеленый уличный знак бросается в глаза. Не знаю, как я этого не заметила, когда мы подъехали. Я снова читаю эти слова, и уголки моего рта вздымаются, когда я вижу два знакомых контура вдали.

— Какого хера ты улыбаешься? — Тарин шипит.

— Твоя машина сломалась на Альварез Стрит.

— И что? Ты перепихнулась и здесь с чьим-то парнем?

Я снова смотрю на знак, моя улыбка расширяется.

— Нет. Всего лишь познакомилась с кое-кем. Вот и все.

Повернувшись к ней спиной, иду к Малкольму, который ожидает меня у открытой двери автомобиля. В последнюю минуту я оглядываюсь через плечо и подмигиваю ей.

— Передавай Мо и Конгу привет от меня.

ГЛАВА 43

Шайло

В последний раз, когда я сходила с борта самолета в переполненный терминал, меня сопровождал федеральный эскорт, пробивающийся через толпы бешенных папарацци. Сопровождают меня и сейчас, но я прохожу незамеченной сквозь людей в Лос-Анджелесе, спешащих на свой рейс.

В этом вся суть этого города. Здесь никого не удивит появление знаменитости. Известные личности — такое же нормальное явление, как утренний кофе или десятибалльные пробки. Никого не волнует, что Шайло Уэст плетется среди них. Для них я всего лишь одна из миллиона.

Забавно. Помниться кто-то сказал мне, что я такая одна.

Добравшись до места выдачи багажа и вытащив свои чемоданы из багажной карусели, я конкретно задолбалась и готова завалиться спать. Эскорт уже давно ушел, так что я достаю телефон из сумочки и собираюсь позвонить Дэну Голдбергу, когда пронзительный визг разрывает мои барабанные перепонки.

— Куколка!

Я вовремя поднимаю взгляд, чтобы лицезреть, как торнадо в бриллиантах и «Гуччи» пробивается сквозь стену путешественников, а два разозленных телохранителя гоняться за ним. Лена прыгает в мои объятия, словно какой-то гламурный кенгуру, обхватывая меня руками за шею и перекрывая мне доступ к кислороду.

— Черт возьми, как давно мы не виделись? Гребаный год?

В перерывах между попытками дышать, я смеюсь. Боже, как я по ней соскучилась.

— Почти, — говорю я, обнимая ее. — Два месяца.