— Понимаю, — подтвердил Тилль. — Ну и что такого? Как будто вся Вельговия и так не знает, кто её разрушил и захватил.

— Да, но банды… — я поморщился. — Конриллу нужно будет вести совсем другой разговор. Не убедит ли это других атаманов не присоединяться к нему?

— Не вижу логики, — слегка удивился Тилль. — Наоборот. Они поймут, что кто не с нами, те против нас. Или они присоединяются — или сгорают в жарком пламени. Что не так?

— То, что я не хочу мотивировать своих подчинённых страхом! — в сердцах воскликнул я. — Внушать определённым образом — да. Но запугивать, чтобы они служили мне — не выход! Потому что от такого соратника можно и нужно ждать удара в спину в любой момент.

— Понятно, — пожал плечами Тилль. — Ну что ж — если о тебе пойдут слухи как о убийце-сжигателе… Давай сделаем так, чтобы эти слухи были не единственными.

Дело шло к весне; на наших землях уже не осталось практически ни одного живого санглатца, хотя это и имело свою цену — территории, где они когда-то находились, превратились в опасные долины, наполненные Чёрным Туманом, голодными упырями и медленно ржавеющими обломками доспехов.

После того, как теневые духи, проверяющие окрестные деревни, принесли очередную жалобу о человеке, пошедшем за дровами и не вернувшемся, я вызвал к себе Виштара.

— Упыри, — сказал я ему. — Они вообще могут умереть от голода? Если достаточно долго не получат добычи?

— Вряд ли, Владыка, — покачал головой жрец. — Голод мёртвых — не то же самое, что голод живых. Живой может умереть от голода и тем прекратить эти муки, но у мертвеца голод будет лишь расти!

Поморщившись, я приказал обеспечить по деревням в заражённой области поставки дров и чего там им ещё нужно — и запретить селянам выход наружу. Что ж они лезут и лезут, если знают об упырях…

Наверное, это должно перестать быть проблемой, когда Богиня Смерти сочтёт их всех своими верными поклонниками, и сделает неуязвимыми для угрозы. Но, видимо, ушлые деревенские мужички приносят ей молитвы и жертвы только для вида — потому что так приказали. Что ж — сами потом и умирают от когтей упырей.

В Вельговии дела шли получше. У Конрилла медленно, но верно получалось продвигаться по землям, сами вельговцы тоже уже прослышали о «новом короле»… Слухи о моих с ним связях? Конечно же, они ходили. Как ходили бы в любом случае. Но никаких подтверждений не было.

Поэтому я мог спокойно сосредоточиться на Ильфате, который сейчас представлял наибольшую для нас угрозу. Санглат был если не обезглавлен, то уж точно обезоружен; даже если у них что-то и осталось — лучшим выходом для империи было уйти в глухую защиту и не рыпаться.

А вот Ильфат… казалось, они тоже закрылись в себе, да так крепко, что мы не знали, как подступиться. Но, с другой стороны, и у них самих наблюдалась та же самая проблема.

Поэтому я слегка удивился, когда разведка донесла, что где-то неделю назад ильфатские войска — не слишком большим, но всё-таки внушительным отрядом — выступили. Но не к нам, а… на восток, в прибрежные земли.

Насколько мне было известно из наших — не самых точных и подробных — источников по географии, прибрежные земли континента были заняты всё теми же дикими племенами, только, в отличие от северо-западных кочевников, не воинственными и оседлыми.

Что могло понадобиться там санглатцам? Размышляя об этом, я неожиданно наткнулся на собственную мысль. Всё это напоминало… мой собственный поход на Вельговию.

Нет, правда, ситуация та же: над нами зависла угроза войны, санглатцы вот-вот ступят на наши земли — а я неожиданно атакую совершенно постороннюю страну. И, если я тогда делал это для того, чтобы принести Богине побольше жертв и тем самым увеличить свою силу…

То зачем сейчас Ильфат наступает на совершенно посторонних и к тому же миролюбивых дикарей?

Слегка поломав голову над этой загадкой, я понял, что в одиночку ничего не соображу, и вызвал к себе Колтри (а заодно, как обычно, и Тилля).

— Когда мы приносим жертвы Богине Смерти, — заявил я им, — это увеличивает магические силы наших некромантов.

Оба моих соратника кивнули.

— Ильфат — чародеи и алхимики, — продолжил я. — Вопрос — есть ли тот… те… некая сущность, кому могут с той же целью принести жертвы они сами?

— Это исключено, — покачал головой Колтри. — Чародейство так не работает. В нём используются исключительно внутренние силы чародея, заложенные в каждого человека. В Ильфате просто давно и качественно умеют их развивать, только и всего.

— Чародейство — да, — вспомнил Тилль. — Но артефакторика? Кажется, я читал о ритуалах, которые включают в себя убийство человека…

— Это действительно так, — подтвердил мой придворный маг, — но речь идёт о крайне редких и мощных артефактах. Создаются они не для войны между армиями, а штучно, для великих магов, королей, богачей небывалого уровня.