Еще в самом начале своего развития социологическая теория конфликтов первой наглядно показала и доказала со всей очевидностью сложность социального конфликта. Со времен Зиммеля и Вебера существует такая точка зрения, что всевозрастающему числу теорий конфликтов все пути к отступлению отрезаны и им остается только утверждать, что конфликты для общества, во-первых, неизбежны и неминуемы, и, во-вторых, именно поэтому позитивны. Впоследствии в своих теориях конфликта Л. Козер сосредоточится на втором пункте, а Ральф Дарендорф – на первом. Обе эти теории подчеркивают взаимосвязь между социальными переменами и социальными конфликтами.

Следующие два направления складывались благодаря их определенным тематическим позициям. Одно из них – феминистическая теория конфликтов, объясняющая причины социального конфликта между полами, а другое – теория международных или интернациональных конфликтов, создающая множество теоретических предложений из-за возрастающего значения благоприятного разрешения проблем такого рода. В настоящий момент важно добавить о ренессансе теории конфликта внутри общественно-теоретической дискуссии между критической теорией, представленной Юргеном Хабермасом, и теорией системы Никласа Лумана, находящихся в состоянии конфронтации с актуальными аргументациями конфликтно-теоретического направления.

От этих всех, как всегда, четко дифференцированных позиций отделились теории, которые, собственно, лучше было бы отнести, исходя из вышеизложенных дефиниций, к моделям и аргументациям, а не к собственно теориям. Речь идет о так называемых аналитических теориях конфликта, таких как теория игр и теория принятия решений, которые могут быть интегрированы, включены в другие теории конфликта в качестве разъясняющих категорий 58 , и которые часто (в случаях прикладного исследования конфликта) используются для изготовления некоего подспорья, то есть дополнения, ключей решения и пр.

К этому следует добавить, что теория конфликта, как ни одна другая из широкого спектра разных теорий, оказала и оказывает влияние на политическое развитие, на принятие решений – будь то локализация прежде лишь анализируемых конфликтов или применение ее с целью погашения конфликта. Это дает надежду на давно и страстно ожидаемое мирное решение проблем.

Исходя из этого, каждая теория, разумеется, является настолько практической, насколько она важна и актуальна, насколько она целесообразна и насколько она содействует тому, чтобы общественность обратила внимание на конфликт. Вероятно, именно она способна помочь вообще этот конфликт устранить.

Созидание теорий – это одновременно и созидание новой социальной реальности 59 , а, следовательно, и ее изменение. Именно на примере теорий конфликтов есть возможность понаблюдать, что, собственно, и так очевидно, а именно: конфликты – главная составляющая межчеловеческих отношений.

Теория классового конфликта. Если критическое исследование мира можно рассматривать как ответ на политический реализм в области теорий интернациональной политики, то теорию зависимости и теорию мировых систем – как реакцию на теории модернизации, реакцию, которая, в свою очередь, рассматривает структуру интернациональных отношений, прежде всего основываясь на различных уровнях развития наций и регионов. Исходя из этого, представляется, что интернациональные конфликты возникают на основе различий их развития или фазы их модернизации. Хотя непримиримо оппонирующая теория зависимости прибегает также к прежним приемам сравнения и различения развития (развитости) и недоразвитости, но только при помощи концепции провозглашения, которая смогла бы декларировать экономическую зависимость одного государства от другого. Вопреки идеалистической концепции культуры, теория зависимости обрекает теорию модернизации на возвращение к марксистско-ориентированному анализу социальных конфликтов, в которых она усматривает структуру классового, общественного антагонизма между буржуазией и пролетариатом и в рамках мировых понятий реконструирует ее до противостояния интересов центра и периферии. Так же как и критическое исследование мира, теория зависимости и теория мировых систем исходят из некой ассиметричной иерархической структуры международного сообщества, основы которого базируются на экономической зависимости периферии от центра, то есть зависимости, которая для периферийных государств не является и не представляется не только частично насущной, но даже и сколько-нибудь необходимой 60 .

Итак, для того чтобы возможно было понять интернациональные отношения, которые на основании теории зависимости строятся, структурируются главным образом на основе антагонистических позиций центра и периферии, необходимо обратиться к анализу процесса обобществления.

Однако в этом случае необходимо брать в расчет различия между экономическим и политическим обобществлением государств или иных действующих «лиц» и фигур на политической арене. В то время как политическое обобществление утверждает интеграцию государств, основываясь на некоем формальном правовом равноправии, которое покоится на обоюдном и принципиальном признании государствами территориального суверенитета, экономическое интернациональное обобществление (например, передача экономики в собственность народа) обосновывает неравенство между государствами и регионами. Далее репродукцию капиталистического мирового строя гарантируют три функциональных признака. По мнению Иммануила Валерстайна, капиталистический мировой порядок состоит из мировой экономики и системы государств. Капитализм развивает прежде всего внутреннюю динамику, которая делает всестороннюю репродукцию не только возможной, но и – в силу исторически сложившейся беспримерной экспансии и натиска – характерной чертой этого строя, не только обозначающей, но и подчеркивающей его особенности. Сложившаяся в Европе система нового типа шагает все дальше и дальше по миру, разумеется, меняя его, оказывая на него всестороннее влияние, придавая ему самые разнообразные формы. Капитализм, по Валлерстайну, – это социальный строй, общественная система, в которой «те, кто действуют по тем самым капиталистическим правилам, будут иметь влияние на дальнейший процесс. Таким образом, они смогут создать условия, в которых остальные будут вынуждены либо приспособиться к установленным нормам, либо довольствоваться своим положением аутсайдеров, неся убытки. Это та самая система, в которой так называемая значимость вышеуказанных правил (закон о системе ценностей) становится все более и более недосягаемой. Это система, в которой исполнители этих правил делаются все более неуступчивыми. Это строй, в котором проникновение системы ценностей в социальные структуры будет все более глубоким, даже если общественная оппозиция открыто выступает против этих правил и становится все более организованной» 61 .

Современная структура мировой экономики, как экономическое интернациональное обобществление, возникла на основе появившегося и исторически сложившегося интернационального разделения труда. В различных регионах формы труда дифференцируются так, что специализация и дифференциация всемирного процесса производства, отвечающая требованиям современного мирового рынка, оказывается и основой оптимизации, и условием для возникновения эксплуатации. Точно так же, как ранее Маркс, Валлерстайн, проводя аналогии, подчеркивает различную и неравномерную оплату труда производителей, выводя это до мировых масштабов. В след за этим в многонациональных концернах проводится разделение труда по законам внутренней иерархической лестницы; сырье дешевеет и тем самым снижается цена на производство сырья. Как следствие, оплата труда рабочих становится все более низкой 62 .

Наряду с интернациональным разделением труда необходимо отметить и разделение труда по половому признаку, вследствие которого женщины дискриминируются, и по факту их работа признается как непривилегированная и низкооплачиваемая. Поэтому Валлерстайн считает интернациональный капитализм ответственным за возникновение идеологии расизма и так называемого сексизма, потому что именно подобным образом интернациональный капитализм желает закамуфлировать политический гнет и экономическую эксплуатацию.