Она опять начала злиться. Вот, так всегда. Он постоянно ловит ее за всевозможными неблаговидными занятиями, а потом высмеивает. Негодяй.

Герцог сполна насладился ее гримасами, после чего проговорил:

— Прошу вас, мадемуазель, — и повел рукой, приглашая ее следовать вперед.

Клэр тряхнула головой и прошла вперед.

— Интересно, почему вы злитесь тогда, когда я должен злиться? — поинтересовался герцог ей вслед.

— Можете тоже позлиться, если хотите, — великодушно разрешила ему Клэр.

— О, благодарю вас, мадемуазель, за столь великодушное разрешение, — съязвил он, — кстати, не бегите, у вас и так весьма встрепанный вид. Видимо, в кустах не слишком комфортно. Хорошо, хоть колючек там нет.

Это он напрасно сказал. Клэр и без того была достаточно взвинчена, ее вовсе не требовалось подзуживать.

— Колючек?! Ах, колючек! Я так и знала, теперь вы постоянно будете припоминать мне колючки и кусты. Ну, хорошо же! Хотите знать, что именно меня так злит? То, что из-за вас я постоянно чувствую себя круглой дурой!

Выпалив все это, Клэр так быстро взбежала по ступенькам в дом, что догнать ее не представлялось возможным.

Клэр дулась на герцога целых два дня, оставшихся до бала. Она прекрасно понимала, что сама во всем виновата, но терпеть не могла, когда над ней посмеивались. А он именно этим и занимался. Даже барон заметил, что дочь не в духе и поинтересовался, что происходит.

— Ничего, — отозвалась Клэр с самым безмятежным видом, на который только была способна.

Она вовсе не хотела рассказывать отцу о случившемся. Барон посмотрел на нее скептически.

— Правда, ничего, — повторила девушка, заметив это.

— Моя дорогая, я тебя прекрасно знаю. Когда ничего не происходит, у тебя совершенно другой вид.

— Я думаю.

— О чем?

— О том, какое платье мне надеть.

— Важный вопрос, — хмыкнул родитель, — тебе не нужно об этом думать, потому что даже в самом старом платье ты будешь выглядеть сногсшибательно. Да все дамы умрут от зависти!

Клэр заулыбалась. Она любила комплименты, даже если они исходили из уст собственного отца.

— Ты ведь у меня потрясающая красавица. Правда, не знаю, в кого. Вот, разве что, в бабушку. Поклонники валялись у ее ног целыми толпами.

Девушка расхохоталась, позабыв про свое плохое настроение.

В день бала Франсин сбилась с ног, стараясь представить свою госпожу я наилучшем виде. Впрочем, и сама госпожа желала того же самого. Уж чего она никогда не пропускала, так это возможности покрасоваться перед окружающими.

Рассматривая себя в зеркало, Клэр лучилась удовольствием. Поистине, если бы у каждой девушки на свете было такое же отражение, они никогда не впадали бы в черную меланхолию. Поворачиваясь то одним, то другим боком, Клэр заметила сосредоточенное лицо Франсин, подкалывающую одну из оборок и неожиданно вспомнила кое-что.

— Скажи-ка, Франсин, — начала она с напускной суровостью, — а где это ты так долго пропадала два дня назад?

Она и не думала устраивать допрос с пристрастием, просто хотела пошутить, но служанка в ответ на ее слова вдруг залилась столь жгучим румянцем, что его цвет мог бы без труда затмить любой самый спелый томат.

— Что такое? — протянула Клэр, наполняясь любопытством, — что это ты? Франси-ин! Ну-ка, немедленно выкладывай, в чем дело.

— Ничего особенного не случилось, — пробормотала служанка, не поднимая глаз, — просто… просто я случайно встретилась с одним знакомым.

Ну, тут она солгала, поскольку встреча была отнюдь не случайна, во всяком случае для нее самой.

— Кто это? — не отставала Клэр, присев рядом и забывая про платье.

— Госпожа! — воскликнула Франсин, — дайте мне закончить!

— Дам, если ты скажешь, кто он, — воспользовалась подходящим случаем та.

— М…месье Мориньи.

— А-а, — протянула девушка, поднимаясь на ноги, — доктор. Точнее, студент. Я его помню. И где ты его встретила?

— Я прогуливалась, и он заметил меня на улице. Кстати, теперь он служит у господина Ренуара.

— Служит? Кем? — удивилась Клэр.

— Он его личный врач. Господин Ренуар чрезвычайно доволен его навыками и умением.

— Не сомневаюсь в этом. Месье Мориньи спас ему жизнь.