Клэр тяжело вздохнула. Нужно было что-то делать. Не возвращаться же домой наполовину босой. Сапог следовало немедленно разыскать. Впрочем, слово "немедленно" сюда не подходило.

Девушка развернула коня и поехала назад, пристально вглядываясь в траву в поисках сапога. Для этой цели она наклонилась ниже, но это все равно не привело к ожидаемому результату. Сапог как сквозь землю провалился. В густой траве ничего не было видно, а конь снова начал нервничать.

В сердцах помянув охоту, Клэр снова натянула вожжи и задумалась. Таким образом, она ничего не найдет. Бессмысленно даже пытаться. А это значило, что поисками следовало заняться другим способом. Девушка, даже знала, каким, но это не вызывало в ней ни энтузиазма, ни восторга. И немудрено, ведь для этого ей пришлось бы спускаться вниз, на землю и топать пешком, рассматривая землю под ногами, на одной из которых честь по чести ловко сидел аккуратный сапожок, а вот о второй этого сказать было нельзя. Нечего и говорить, как это было удобно.

Скорчив гримасу, Клэр спустилась с седла на землю. Не передать словами, как она не хотела этого делать. Но другого выхода все равно не было. И тогда девушка медленно пошла вперед, держась одной рукой за узду и внимательно смотря себе под ноги. Жесткая трава колола ступню даже сквозь чулок и Клэр морщилась. Когда же она случайно наступала на камни, в изобилии встречающиеся на пути, девушка, шипела себе под нос. И несмотря на все ее мучения, сапог никак не находился.

— Да что же это такое! — в сердцах воскликнула она, топнув ногой и тут же пожалела об этом.

Если уж ей пришла в голову блажь топать, то это следовало делать обутой ногой, она же поступила наоборот и как по заказу, снова нашла очередной камень.

— Чтоб вас, — Клэр поморщилась, так как боль была довольно ощутима, камень оказался острым.

Махнув рукой на все существующие правила приличия и иже с ними, она села на траву и обхватив колени руками, задумалась. Конь уже совершенно успокоился и пощипывал траву, дожидаясь, пока очередная блажь хозяйки закончится, и она вернется в седло.

И что теперь делать? Кажется, сапог пропал безвозвратно. А если и нет, то в любом случае ей его не отыскать. Это уже проверено, у нее никогда ничего толком не выходило, особенно если она была одна и рядом не было Франсин, которая умела находить выходы из любых ситуаций. Ну, или почти из любых.

И в этот критический момент, когда Клар уже совсем решила сесть в седло и с позором вернуться домой, рядом послышался голос, в котором звучали откровенно саркастические нотки:

— Отдыхаете, мадам?

Услышать это Клэр услышала, но никак не могла принять на свой счет. Кому, как не ей было знать, кем она являлась на самом деле. Но на звук отреагировала, подняв голову и оглядевшись по сторонам. И испытала новое потрясение, гораздо более сильное, чем прежде. В нескольких шагах от нее, стоя на земле и придерживая рукой поводья лошади, стоял герцог собственной персоной. Он рассматривал Клэр, склонив голову набок.

— Мадам? — осведомилась Клэр убийственно холодным тоном, — я мадемуазель.

— Как странно, — отозвался герцог с куда более заметной долей язвительности, — вы ведь так мечтаете выйти замуж, мадемуазель, — последнее слово он выделил.

Клэр поднялась на ноги и выпрямилась. Ее всю трясло от волнения и злости, но она взяла себя в руки усилием воли. Ну уж нет, она вовсе не собирается демонстрировать это ему.

— Добрый день, ваша светлость, — она сделала глубокий реверанс, — прошу прощения, что не сообразила сразу. И еще прошу прощения за то, что случайно оказалась на вашей земле. Я покину ее незамедлительно.

— Не торопитесь, мадемуазель. Если вы так уж стремитесь соблюсти правила этикета, то должны знать, что уйти вы можете лишь тогда, когда вам это позволят.

Сузив глаза и посильнее сжав зубы, девушка постаралась сохранить прежнее непроницаемое выражение лица. Хотя больше всего на свете ей хотелось заорать и выразиться совершенно неприлично.

— Тогда прошу, позвольте, — наконец, проговорила она.

— Нет. Не сейчас.

Герцог сделал паузу, должно быть, для возмущения и негодования строптивой собеседницы, но она промолчала, лишь учтиво наклонив голову. Мол, как угодно его светлости.

Не дождавшись каких бы то ни было слов, он продолжил:

— Как поживаете, мадемуазель? Я поражен, что ваш предприимчивый поклонник до сих пор не склонил вас к замужеству. Он был полон решимости осаждать эту крепость до тех пор, пока не добьется капитуляции.

Клэр промолчала.

— Мадемуазель, кажется, я разговариваю с вами.

— Разумеется, ваша светлость. Я всего лишь немного задумалась над вашим вопросом. Я поживаю прекрасно, если это вас интересует.

— А ваш поклонник?