– Все настолько серьезно?

– Деятельность ордена всегда была исключительно важна для цивилизации. Вы это знаете. От себя – могу добавить. Судьба мира решается здесь и сейчас. В России. В Санкт-Петербурге. И то, в каком направлении будет двигаться мировая история, зависит от нас. В том числе – и от нее, - командор дернул головой в сторону двери, отделяющей медпункт от общего зала.

В зале Марина из последних сил старалась не расплакаться. Стиснутые зубы уже не помогали; пришлось погрузить ногти в мякоть ладоней.

– Отец! – взмолилась она. – Ты слишком рано ушел! Ты не успел обучить меня всему, что знаешь!

И тут… Марина услышала голос. Его голос. Голос отца.

– Успокойся! Ты тоже все узнаешь. Я много лет учил Священное Писание. У тебя еще все впереди! К тому же – Библия всегда под рукой.

– Да. Под рукой, - согласилась Марина. – Но я не могу прочесть знаки, которые в ней зашифрованы.

– Не усложняй! – успокоил отец. – Начни с малого. Прежде всего – подумай, для чего Павел Первый написал эту фразу? Точнее, для кого? А еще точнее – кому?

Марина задумалась. Кажется, она догадалась.

Марина стряхнула охватившее ее оцепенение и подошла к мониторам.

– Валентин! Вы можете мне помочь?

Валентин развел руками.

– Все, что в моих силах.

– Мне нужна информация.

– Любая информация – к вашим услугам, - Валентин занес руки над клавиатурой.

– Спасибо! – поблагодарила Марина. – «Википедии» будет достаточно.

22.

Месье Жан сел в машину и протянул Виктору конверт.

– Это все? – поинтересовался Виктор.

– Это – комплимент от шефа. А сейчас – будет салат. Я объяснил ему, что фемина, от которой ты с преувеличенным старанием отводишь глаза, в спешном порядке отбыла в Фетиньино, - жеманно пропел вор.

– Ты был убедителен, - похвалил Виктор. – Они сорвались с места и умчались. И я – вовсе не отвожу от нее глаза. С чего бы это? Мы просто…

– А вот и основное блюдо. Ты же этого хотел?

Месье Жан перевернул руку и разжал кулак. На узкой ладони лежал дорогой бумажник. Виктор нахмурился.

– Не обязательно было брать весь. Он может что-то заподозрить. Я думал, ты сработаешь чисто.

– Пожалуйста! – с обидой прошипел месье Жан и отвернулся. – В следующий раз – воруй сам!

Пререкаться было некогда. Виктор завел двигатель.

Поездка оказалась удачной. Они успели вовремя. Конверт никто не видел; Марину вывели из-под удара; и теперь по документам из бумажника можно будет установить, кто против них играет. Виктор был доволен.

23.

– Командор! Я прошу реванша! – заявила Марина, едва Габриэль с Анной вышли из медпункта.

– Извольте! – сухо ответил «гранд» и подошел к столу, где на доске уже ждали расставленные фигуры.

Лимит времени остался прежним: по три минуты на партию каждому, но на сей раз Марина играла белыми. А это значит – командора ждал сюрприз.

Марина пробежалась пальцами по фигурам, выставляя каждую строго по центру поля; головы коней повернула в сторону противника. Краем глаза отметила, как по губам командора скользнула еле заметная усмешка. Марина сложила пальцы правой руки в щепоть, взяла королевскую пешку и двинула ее через поле. Щелкнула кнопка на часах.

– «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало». Второе послание апостола Павла. Глава четвертая, стих шестой, - торжествующе заявила Марина.

Но на командора это не произвело ожидаемого впечатления. Он так же, через поле, двинул свою королевскую пешку и щелкнул кнопкой часов.

– Общеизвестный факт. Можете ли вы что-нибудь к этому добавить?

– Конечно. Послание Павла, как первое, так и второе, адресовано Тимофею, его любимому ученику. По сути, это политическое завещание апостола, - Марина двинула вперед коня с королевского фланга. Кнопка – щелк!

Габриэль кивнул в ответ на ее слова, и тоже сделал ход конем, но с ферзевого фланга.

– Павел Первый, - продолжала Марина, - не случайно выбрал именно эту книгу Нового Завета. Ведь он тоже должен был оставить политическое завещание. Но – кому?

Марина снова сделала ход тем же самым конем. Это нарушало все законы шахматных дебютов: тормозило вывод фигур и никак не развивало позицию; вместе с тем – это была хитроумная ловушка, которой Марину научил отец. И командор с размаху в нее угодил; сделал то, чего делать ни в коем случае не следовало: взял конем белую пешку.