Ответ его обескуражил.

– Да. В этом и заключается план.

3.

– А что, если это – просто цифры? – Марина обвела мальтийцев торжествующим взглядом.

– Что вы имеете в виду? – не понял командор.

– Павел Первый увлекался нумерологией, - пояснила Марина.
– Он считал, что его счастливое число – четыре. Не знаю, насколько оно было счастливым, но цифра четыре действительно играла определенную роль в его судьбе. Например, он царствовал ровно четыре года, четыре месяца и четыре дня. Это – факт! И, кстати, среди его убийц было четыре мальтийских рыцаря.

Командор встряхнул кудлатой головой.

– Я пока не пойму, куда вы клоните.

– А вот куда, - отозвалась Марина. – Мы смотрим на текст. Пять стихов из одной и той же главы. А что, если все гораздо проще? Пожалуйста, перепишите цифры! – обратилась она к Валентину.

Валентин коснулся клавиатуры; на экране, под текстом, появилась отдельная строка, состоящая из одних только цифр.

2:2, 2:3, 2:4, 2:5, 2:6.

Марина удовлетворенно кивнула и показала на экран.

– Посмотрите! Цифра «два» повторяется. Это – номер главы. Главная цифра. Основание. А два, три, четыре, пять, шесть, - подчиненные цифры. Номера стихов. Степени. Валентин!

Но Валентин уже понял, что от него требуется. На экране появилась новая строка.

22, 23, 24, 25, 26.

– И что нам это дает? – спросил командор.

– Не торопитесь! – ответила Марина. – Пожалуйста, возведите в степень!

Пальцы Валентина запорхали над клавишами; на экране возникла новая строка.

4, 8, 16, 32, 64.

– А так – понятно? – Марина лукаво посмотрела на командора.

– Не совсем, - признался тот. – Зачем вы пичкаете нас элементарной арифметикой?

– Это – не арифметика, - пояснила Марина. – Это – числовая последовательность. Код. И он указывает на вполне определенное место. Точнее, здание.

– Какое? – нетерпеливо спросил командор.

– Резиденция Мальтийского ордена, - ответила Марина.

Командор глубоко вздохнул; он не скрывал своего разочарования.

4.

Просыпаться в этот раз было особенно тяжело. Виноградов словно бежал по узкому гулкому тоннелю, а он все не заканчивался; и даже не думал заканчиваться. Впереди не брезжил свет; напротив, сзади подступала тьма: тихая, безмолвная. Абсолютная. Она не мчалась по пятам, не делала резких прыжков и не неслась стремительным потоком; она – медленно струилась, будучи совершенно уверенной в том, что рано или поздно обязательно настигнет беглеца. И эта уверенность – пугала больше всего.

В какой-то момент Виноградов оступился и упал; тьма подкралась и нежно облепила его левую ногу; густая и черная, как смола. Виноградов попробовал высвободить ногу и – не смог. Дернул сильнее, но – напрасно; он увяз во тьме, как муха – в патоке. Виноградов пришел в ужас: он напряг все силы, закричал и… Проснулся.

Но – не в холодной испарине; это было бы художественным преувеличением; его тело было покрыто выступившей лимфой и гноем. Первым делом Виноградов приподнял голову и посмотрел на левую ступню: она потемнела; была не черной, но – синей с блестящим красноватым отливом. Виноградов попробовал пошевелить пальцами на ноге – и не смог. Отчаяние овладело им.

Краем глаза Виноградов уловил какое-то движение; измотанные нервы ощетинились; с губ готов был сорваться крик, но… Виноградов увидел, что это – Скворцов. Облегчение накрыло волной жара; Виноградов откинулся на подушку и прохрипел.

– Воды!

Сердобольный Скворцов поднес к его губам трубку; Виноградов, захлебываясь, сделал несколько глубоких затяжек физраствором; стало немного легче. Успокоив дыхание, он спросил.

– Ты так и сидел здесь?

Скворцов кивнул.

– Мог бы прилечь.

– Я хотел, чтобы вы, проснувшись, увидели знакомое лицо, - сказал Скворцов.

– В моем положении это совсем немало, - благодарно отозвался Виноградов. – Спасибо! Долго я спал?

– Достаточно для того, чтобы восстановить силы. Три часа.

– Непростительно много, - пробурчал Виноградов. – Есть новости из Фетиньино?

– Я не жду оттуда новостей, - ответил Скворцов. – То, что мы послали туда людей, - скорее, мера предосторожности.

– Ты хотел сказать – жест отчаяния? – уловил суть Виноградов.

Скворцов быстро переменил тему.

– Я еще раз просмотрел запись выступления Марины Поляковой в университете. Того, что закончилось похищением.

– Ну и?

– И обнаружил знакомое лицо.

Скворцов взял пульт, нажал кнопку. На огромном экране появилась запись из актового зала. Скворцов дождался нужного момента и поставил на паузу. С экрана смотрел месье Жан.

– Это – тот человек, который был в ее квартире.

– Тот, что украл у тебя бумажник? – уточнил Виноградов.