– У вас – ни одной версии?

Марина старалась, чтобы вопрос звучал требовательно. Но вышло не очень.

Следователь почувствовал эту слабину и поторопился вклиниться в образовавшуюся брешь между законным желанием гражданина и суровой действительностью.

– Но вы же сами сказали – у вашего отца не было врагов.

– Он – профессор! – Марина замолчала. Потом продолжила. – Он – был профессором исторического факультета. Откуда могли взяться враги?

– Следствие тоже так думает, – Кулаков многозначительно прищурился; видимо, хотел примазаться к безликому, но очень проницательному «следствию».

– И какие выводы делает следствие? – спросила Марина.

– Убийство с целью ограбления.

– У него в бумажнике было пятьсот рублей. А в портфеле – никому не нужные бумаги!

– Времена нынче неспокойные, - с укоризной заметил Кулаков; так, чтобы Марина поняла: часть ответственности за неспокойные времена лежит персонально на ней.

– У вас есть подозреваемые? – попыталась конкретизировать Марина, но ничто не могло смутить Кулакова.

– Конечно! – отрапортовал он. – Алкоголики. Наркоманы. У нас – много подозреваемых.

– Так много, что их, считайте, нет?

Выражение «усталой доброты» появилось на бесцветном лице Кулакова.

– Марина Сергеевна! Следствие – на правильном пути.

После таких слов оставалось только встать.

– Спасибо! Я это уже слышала!

И уйти.

Что Марина и сделала, машинально хлопнув дверью. Не потому, что не могла сдержаться. Просто по-другому не получилось.

7.

Конечно, командор был строг. И, конечно, его строгость была обоснованной. Виктор это понимал. Вполне возможно, будь он на месте командора, направо и налево летели бы повинные головы.

Виктор осознавал свою вину: не уберег профессора! Поэтому не собирался оправдываться; рассказывал подробно.

– Профессор поехал во Владимирский областной архив. Хотел покопаться в недавно обнаруженных старых бумагах семьи Леонтьевых. Стандартное мероприятие. Он занимался этим постоянно. Архивы, библиотеки, музеи, частные коллекции.

Воздетый к потолку палец командора (таким пальцем можно и камень проткнуть, - подумал Виктор) означал «стоп».

– Почему он поехал сам? Неужели нельзя было созвониться с архивом и попросить отправить документ по факсу?

Вопрос на секунду поставил Виктора в тупик. Что значит «по факсу»? Ну да, ведь командор только что прилетел из Рима, он не понимает всех тонкостей работы группы поиска.

– В том случае, если документ – ценный, его необходимо немедленно изъять.

Командор, надо отдать ему должное, моментально осознал свою ошибку.

– Простите! Я сказал глупость. Привык работать в кабинете. Продолжайте.

– Видимо, документ оказался ценным, поскольку профессор передал кодированное сообщение, означавшее сбор группы.

– Вот как? И что было дальше?

Виктор пожал плечами и тут же мысленно обругал себя за излишнюю суетливость мышц.

– В назначенное время он не пришел. Его телефон не отвечал. Еще через два часа, из сводки по городу, мы узнали, что он убит.

Командор сдвинулся с места. Все это время он стоял посреди зала, но тут – сделал три шага вперед; потом, с четкостью, выдававшей бывшего военного, развернулся, отпечатал шесть шагов назад; и снова три – вперед. В результате – оказался на том же месте; как изваяние, вернувшееся на постамент.

– Это – исключительное происшествие. Когда в последний раз убивали члена группы поиска?

Вопрос был адресован ко всем. Ответил Валентин.

– Девятнадцатого февраля одна тысяча девятьсот сорок второго года.

– Очень давно, - отчеканил командор. – К тому же – тогда была война.

Виктор глубоко вздохнул, и этот вздох должен был означать: мне нет оправданий.

8.

Софиты заливали трибуну белым мертвящим светом.

Ведущий не осмелился взойти на нее – не тот ранг! – поэтому стоял чуть сбоку и думал только об одном: как бы не потек тональный крем, и лицо на камерах не «заблестело».

Он сжал в потеющей руке микрофон и нарочито бодрым голосом объявил.

– А сейчас – перед вами выступит известный бизнесмен! Специальный гость экономического форума! Шестьдесят шестой номер в списке «Форбс». Борис Михайлович Виноградов!

Организаторы обошлись без бравурных фанфар; хватило и жидких рукоплесканий. На сцену по ступенькам взбежал Борис Михайлович Виноградов; в ладном костюме, загорел и белозуб; и тотчас оседлал трибуну. Ухватил ее крепкими руками и стал похож на коробейника (как их рисовали на лубках лет сто назад), предлагающего кому платки, а кому – леденцы.