Более продуктивным, на мой взгляд, является прямо противоположный подход, открывающий зависимость образа, информации, текста от используемого медиа. Медиа, как ничто другое, укоренено в культурном контексте и географическом ландшафте, в определенном историческом времени. В истории культуры, например, издавна существует термин «инскрипция», по-своему, отражающий важную характеристику медиа. Одно из его значений – текст, нанесенный на определенной поверхности конкретного предмета, вписывается в фактуру и эстетический образ предмета настолько точно и органично, что смысл написанного утрачивается вне связи с ним. Это присутствует в любой письменной культуре, будьто эпитафия, слова на гербе или щите рыцаря, надпись в дельфийском Храме «Познай самого себя», «Каждому свое» (Jedem das Seine) на воротах Бухенвальда, запись на теле героя из рассказа Кафки «В исправительной колонии». Отсылая к юридическому, лингвистическому, художественному значениям слова, феномен инскрипции говорит о неотделимости нанесенного образа, слова от предмета искусства, оружия, здания на которые они были нанесены.

Но и вне феноменов, относимых к инскрипции, один и тот же текст художественного произведения (например, стихи немецкого менестреля Вальтера фон Фогельвайде (Walther von der Vogelweide – ок. 1170 – ок. 1230), написанные на пергаменте от руки, с цветными иллюстрациями; или сочинения, опубликованные в старопечатных книгах, или же на вторичной бумаге для карманного издания) читаются и воспринимаются по-разному. Равно как и музыкальная пьеса, сыгранная оркестром до эры записывающих устройств, на виниловой пластинке, на CD-диске, будет услышана и воспринята по-разному. 85

Последовательность ритуальных действий, воскрешающая архаическую связь человека с предметами через запах, тактильность, звук, визуальный образ, в совокупном единстве заставляла делать остановку, паузу, рефлексивный акт (иное название – культурное усилие), вводя человека в состояние подобное тому, которое он испытывал во время жертвоприношения, и придавая особую ценность переживаемому моменту. Когда же для прослушивания цифровой записи мы «просто» нажимаем на кнопки, тогда мы утрачиваем ритуальную серьезность переживания момента и всю исключительность ситуации, если же при этом вспомнить время только живого звучания музыки, время до ее записи, которое неизвестно повторится, а может и не повторится никогда, то роль посредника становится все более важной. Решительно отсекая напрашивающиеся к случаю примеры, сделаем вывод: медиа всегда входит в образ и сообщение того, что оно доносит. Превращенная форма медиа предстает в качестве «прозрачного» и «отсутствующего» посредника, присутствует всегда и в любом сообщении, и в любой общности. Достоверность образа и, следовательно, его ценность и цена определяются достоверностью его носителя: картины, скульптуры, антикварной вещи (оригинал это, или нет), балета (модернизация это, или нет), собора (новодел это, или нет), фотографии (винтажна она или нет). В мире репродукций, симуляций и подмены растет в цене уникальность, рукотворность и оригинальность произведения.

1. Шустерман Р. Прагматическая эстетика. Живая красота, переосмысление искусства. М.: Канон+; РООИ «Реабилитация», 2012.

2. Figal G. Erscheinungsdinge. "Asthetik als Ph"onomenologie. T"ubingen: Mohr Siebeck, 2010

Конец ХХ – начало ХХI вв. символизируется массовым распространением визуальной культуры, что дало повод исследователям современности назвать нашу эпоху «цивилизацией образа», 86 а ситуацию в культуре – «иконическим поворотом», 87 который характеризуется смещением онтологической проблематики к анализу визуальных образов. То, что видит человек, что окружает его повсеместно, на что он не может не смотреть, то становится его внутренним Я, выражается в коммуникации с другими, является образом реальности.

Следует отметить многообразие дискурса о визуальности, которое демонстрируют современные исследовательские центры. Национальный швейцарский исследовательский центр визуальной критики Eikones под руководством философа и теоретика искусства Готфрида Бёма разрабатывает тему власти и значения образа в ситуации иконического поворота. 88 Чикагский специалист в области визуальных медиа Уильям Митчелл развивает междисциплинарный проект теории образа, фокусируясь преимущественно на социально-политических аспектах восприятия образных объектов. 89 Институт искусств и медиа Потсдамского университета под руководством медиафилософа Дите-ра Мерша занимается проблематикой визуального образа в контексте прояснения границ видимого и невидимого. 90 «Центр исследований семиотики культуры и медиа» (Сан-Паулу, Бразилия) и его руководитель профессор Норвал Байтелло-мл. рассматривают проблему образов-антропофагов, характерную для массмедийного общества потребления. 91 Тема взгляда и воображения не сходит с повестки дня в междисциплинарном центре исторической антропологии, руководимом профессором Кристофом Вульфом из Свободного университета Берлина. 92 Ситуации господства визуального образа и выработка методов рефлексии медиакультуры являются постоянным предметом дискуссий и научных презентаций на регулярно функционирующем семинаре «Визуальные практики» Института философии Санкт-Петербургского государственного университета. 93

Исследования визуальных и медиальных сред представляют собой одну из наиболее продуктивных форм теоретического осмысления динамических трансформаций, происходящих в культуре. К таким трансформациям относится прежде всего изменение чувственного восприятия в медиареальности: зрительное восприятие, социальная коммуникация, формирование идентичности и самосознания личности в целом сегодня во многом обусловлены антропогенной визуальной средой, в которой «обитает» житель современного мегаполиса. И здесь первый обнажающийся парадокс: чем менее мы отслеживаем воздействие визуальной среды на человека, тем глубже и неотвратимее оно оказывается. И, напротив, актуализация исследования опыта восприятия и коммуникации в городской среде посредством медиа дает шанс избежать крайних форм проявления негативных последствий визуального загрязнения. Последнее же открывает проблемное исследовательское поле новой дисциплины – визуальной экологии, которая нашла себе место в рамках медиафилософии.

Объектом исследования визуальной экологии является пространственная структура визуальных сред: визуальные образы городского и медиапространства, а также теоретические модели и понятииный аппарат, реконструируемый на основе современных теории городского пространства, визуального опыта и экологического подхода к зрительному восприятию.

Визуальная экология как дисциплина находится на границе гуманитарных и естественных наук. С одной стороны, экологический дискурс тяготеет к строгости естественно-научной дисциплины, располагающей четко разработанными количественными методами измерения загрязнения среды жизни, а с другой – концепт «экологии культуры», введенный Д. С. Лихачевым, 94 заостряет внимание на воздействии состояния художественной и культурной среды в целом на внутренний мир человека, его культурное самоощущение. Здесь мы не находим количественных критериев оценки состояния экологии культуры, а апеллируем в значительной мере к интуиции, к самоощущению, опирающемуся скорее на художественный вкус, чем на калькуляцию факторов влияния. В данном случае мы имеем дело более с метафорой, чем с количественными критериями оценки состояния культуры, с императивами важности культурной памяти, культурной среды, культуры человеческих отношений.

Термины «экология восприятия», «видеоэкология», «визуальная экология», впервые встречаются в контексте исследований психологических аспектов эмоционального восприятия и влияния «агрессивных» сенсорных воздействий на человека. Интерес к изучению влияния сенсорных воздействий на человека возник в середине XX в. в связи с разработкой проблем экологии человека. Этот процесс стимулировался развитием «глубинной экологии» (deep ecology), ориентированной на изучение и восстановление внутренних – биотических, психологических, социальных связей человека и окружающей среды. Данное направление связано с развитием экологического сознания, принципы которого сформулировал норвежский философ Арне Наесс (Arne Naess): единство бытия человека и природы, экологическая этика, сохранение локальной культуры. Данная экоцентрическая концепция противопоставляется антропоцентрическому подходу и рассматривает человека как часть природы, изучает его экологию в контексте глобального экологического процесса. 95 Изучение психо- и нейрофизиологических аспектов влияния визуальной среды на человека в России началось с работ доктора биологических наук В. А. Филина. Термин «видеоэкология» был введен им в 1989 г. и впервые использовался в журнале «Техническая эстетика» (1989, № 10). В работах Филина изучалось воздействие различных визуальных образов на психическое и физическое здоровье человека. Как один из источников, влияющих на состояние человека, Филин выделяет «гомогенную» и «агрессивную среду». В первом случае – это визуально скудное пространство, во втором – ритмично повторяющие элементы.