— Почему пустой пельмень? Знаешь, вот иногда варишь пельмени, а из одного начинка выскочит. Вку'сно. Потому что в одном бульоне с другими пельменями варился, нормальными. А начинки нет. Ешь и думаешь: вкусно, но не то. Если каждый день такие пельмени есть, поймешь.

— Тебе никто не нравится.

— Минаков нравится. Только он дурак. Связался со стервой Кутихиной, еще и радуется.

— Опять ты за свое? Давай про Мннакова вообще не будем. Все, закрытый вопрос.

— Тогда термос парню верни, страдалище.

— И верну.

— Мультиварку не отдам.

— Отдашь.

— Еж - ты изверг!

— Да. Ты сегодня дома?

— Нет, опять к Ритке поеду. У нее каждый вечер псевдосхватки. Если бы не я со своим «узбагойся», скорая у ее дома ночевала бы.

Я положила термос в пакет и пошла к пятой общаге. Горкин уже ждал меня там, весь какой-то дерганый.

— Подожди, — сказала я. — Мне кое-что отдать нужно.

Поднялась к блоку Минакова и постояла немного у двери, набираясь решимости. Зайду, отдам, лишь бы не встрять в разговор. Да не будет Андрей со мной говорить... после такого.

Я стукнула, и дверь приоткрылась. Из блока доносился голос Минакова, он разговаривал по телефону. Я заглянула внутрь. Андрей стоял на балконе ко мне спиной и курил. Не знала, что он курит, он же спортсмен вроде, а тут просто «давил цыгу»: нервно затягивался, держа сигарету двумя пальцами по-пацански, «вкруглую», у самого фильтра. Еще бы на кортаны сел.

— Надь... Надь... все это фигня... ну послушай... — бубнел Минаков в трубку, выпуская дым. — Ну так нельзя... да плевал я на твои ять и все остальные буквы алфавита! Это... дерьмово. Ты сама говорила: важна истина, а не подача, факты, а не... Зачем тебе эти баллы? Ты там в третьем круге, мало? Блин, это перфекционизм! Нафига?... Да, знаю, но не за счет же... такого! Я... я жалею, что ввязался в это. Там совсем другая ситуация... ну я же знаю... Надь, ты чего... ты ревнуешь? Ты с ума сошла? Почем сразу так?! Почему не врубиться, что я просто нормально... по-человечески?

Андрей замолчал, не убирая мобильный от уха и прижав его плечом. Пощелкал зажигалкой у новой сигареты, выругался, бросил и то, и другое в пепельницу. Я тихо шагнула в комнату', поставила термос на стол прямо в пакете. Городской шум из окна заглушил все звуки, Минаков не обернулся, а продолжил говорить, уже спокойнее... как-то устало:

— Ладно, ладно... я рад, спасибо... рад, что ты меня поняла... да, заяц.... я тебя тоже.

11

Ромка повел меня в открытое кафе, как раз недалеко от того места, где мы с Андреем пили вишневый лимонад. Я прихлебывала кофе и отламывала вилочкой кусочки от песочного пирожного. Люблю сладкое, но кофе с сиропом и приторное пирожное - это перебор.

Ромка трещал, не умолкая. Я все ждала, когда он перейдет к сути дела, но он продолжал заливать о своей работе в студенческой рок-группе. Я узнала, кого из участников группы, как, насколько глубоко и за что недолюбливает Горкин. Недолюбливал он всех. А себя перелюбливал. Я смотрела на него и думала, что он... пельмень без начинки. И мне было горько. Приду' в общагу' и убью Киру' с особой жестокостью, мне эта ее фигура речи любовь разручнила! Смотрю на Ромку, а вижу, как он всех нормальных ребят, с сердцевиной, тех самых, что создают для него «бу'льон», ставит ниже себя. Как же было хорошо, когда я этого не замечала!

— В общем, Ёж, даже и не знаю, что делать, — произнес Горкин, иссякнув. — С ними оставаться? Это регресс. Мне нужно дальше двигаться, я все это перерос, а они не понимают.

— Жаль, — машинально сказала я, ду'мая о пельменях.

— А я о чем! — подхватил Ромка. — А, кстати, забыл совсем. Вот.

Горкин протянул мне две яркие полоски бумаги.

— Что это? — равнодушно спросила я.

— Билеты на фестиваль студенческих рок- и поп- коллективов. Много музыки и драйва! Съездим,

Еж?

— А число какое? — поинтересовалась я, с вымученным «оживлением» заглядывая в билеты. — А! Авгу'ст? Сорри, Ромка! Меня в этих числах в городе уже не будет.

— Так я за тобой в Екатериногорск могу приехать, — озадаченно предложил Горкин.

— Ну... посмотрим, — уклончиво обещала я.

— Ты возьми, а потом решишь. Я тут подумал, — сказал Ромка, встряхивая головой и позволяя густой челке участь на лоб (раньше меня от этого движения пробирало всю с головы до ног), — Еж, мы с тобой давно друг другу' знаем...

— Скидку' не проси, — отрезала я.

— Каку'ю скидку? — сбился Горкин. — Да, блин, Еж, кто о чем, а ты о работе! Тун-дун, — он постучал себя указательным пальцем по виску в стиле попу'лярного интернет-мема. — Соображай давай! Зачеты все закончились. Я сдал. Так вот... Еж, ну куща ты все время смотришь?

— Пить хочу, — призналась я, поглядывая в сторону павильона с напитками. — Все сладкое очень. Там лимонад... вишневый... кисленький.

— Да не вопрос, — Горкин поднялся, пощелкал по экрану телефона, слегка нахмурился и пошел к «Лимонадному' Раю».