Кстати, именно он открыл мне глаза на разницу между чёрными и белыми мэсанами, и я была так поражена и так шокирована, что не сразу ему поверила.

– Достаточно толькo попросить.

Когда Третий помощник поцеловал тыльную сторону моей ладони, я ещё сдержалась, а когда он стал облизывать пальцы, поняла, что надо закpугляться, или я позорно наблюю прямо в сокровищнице.

– А вы когда-нибудь делали этo здесь?
– шепнула я, невинно хлопая ресницами.

– Это?

– Этo, - на выдохе.

– Проказник! – Мне погрозили пальцем.
– Проказник, озорник и затейник. Идём.

Про оружие кеиичи, к счастью, забыл, и, к неимоверной моей радости, повёл меня именнo туда, где я больше всего мечтала оказаться: в свой тайный кабинет.

В подобных местах мне не раз приходилось бывать. И я заранее знала, что здесь увижу: стеллажи с книгами, кабинетный диван, пару массивных кресел, низкий столик для напитков, дастархан с засахаренными фруктами, каруджи* и другими сладостями. Может быть, бутыль яла или менее популярного дурманного напитка, редкo можно было увидеть чайничек для подогрева мёда. Ну, и конечно, рабочий стол.

Я давно уже изучила секреты и тайники всех самых популярных бюро и секретеров. Один взгляд на рабочий стол кеиичи Нахо заставил меня улыбнуться: богатые люди временами бывают такими наивными. Сколько лет прошло с той аферы, когда я выбросила на рынок Сайдеры «абсолютно непробиваемый артефакт стоп-вор»? Три или четыре? А сколькo раз газеты печатали обличительные статьи по этому поводу? Сколько ищеек нюх потеряло, пытаясь отловить того вредителя, который впервые запустил слух об идеальности этой охранной системы? подражатели… Я бы со счёта сбилась, перечисляя всех тех, кто тоже решил нагреть руки на моём гениальном, не побоюсь этого слова, изобретении!

И всё равно. Кеиичи Нахо, человек, обладающий несметными сокровищами, пожалел лишний яо на квалифицированного специалиста и водрузил на бюро, в котором хранятся неимоверно ценные документы – в этом я ни секундочки не сомневалась! – стеклянный шар кустарного производства, красная цена которому две медных чешуи в базарный день.

– Что тебя так обрадовало, озорник? – Оказывается, хозяин сокровищницы не сводил с меня глаз, пока я рассматривала интерьер его кабинета.

– Тут всё так таинственно! – Я сделала большие глаза.
– Как в романе про витезей. О прошлой весне у нас в селе труппа комедиантов гостила. Ихний главный велел на площади помост поставить. Сэцена называется.

– Сцена, - благосклонно исправил меня Нахо, всё больше увлекаясь моей песнью.

– Ага, сцена. Какой вы всё-таки умный, кеиичи! – Я подвела мужчину к диванчику и осторожно толкнула на сидение. н сел, продолжая неотрывно на меня смотреть. Ох, можно выдохнуть потихонечку, заглотил наживку, теперь уже не сорвётся. – И вот на этой сцене комедианты показывали действо. Про главного казначея всех чёрных мэсанов. Тех самых, что торгуют честными поданными пресветлого султана Акио.

– Честных мэсаны не трогают! – Встрепенулся Нахо, но я крепко держала лесину песни, то позволяя кеиичи глотнуть немножко призрачной свободы, то резко дёргая удилом, чтобы знал, кто здесь хозяин.

– О, да! – Кивнула, с ненавистью всматриваясь в одутловатое лицо.
– Белые торгуют военнопленными и государственными преступниками, с прямого одобрения пресветлого султана, как мне объяснили.

– абство в султанате не разрешено! – захныкал третий помощник.

– Но ведь и не запрещено, - хмыкнула я. – А казне так приятно получать половинную дань с продажи живого товара… Но мы сейчас не об том, не о белых мэсанах, а о чёрных и о книжке доходов, которую вёл главный казначей… Ведь вёл?

– Вёл, – согласился Нахо, не замечая, что по гладко выбритому подбородку течёт тонкая струйка слюны.

– А где он её хранил? В правом нижнем ящике, где двойное дно, во встроенном сейфе или за фальшивой задней стенкой?

– В ящике, - всхлипнул кеиичи. Вид у него был самый что ни на есть жалкий: дрожащие губы, слюни впeремешку с соплями, по щекам пунцовые пятна, а в слезящихся глазах страх. Я пока не забрала его память о сегодняшнем вечере, не заменила её поддельными воспоминаниями, поэтому Нахо понимал, что говорит и кому, но промолчать не мог. Обмочился от ужаса. Проклинал, очевидно, свой похотливый нрав. Возможно, мечтал откусить собственный язы… Но на вопросы отвечал исправно.

И мне ни капельки не было его жаль. Потому что это он был тем человеком, который однажды утром зашёл в лавку золотаря Цигры и увидел его младшего сына. Юного, розовощёкого, очаровательно невинного.

Яу помогал отцу, шлифуя полудрагоценные камни, и Нахо залюбовался его тонкими пальчиками, изящной линией рук. Кровь ударила в голову третьему помощнику первого советника главного визиря, и он обратился к золотарю:

– Продай мне мальчишку на ночь. Любые деньги плачу.