Предоставляя Рейнсдорпу, как человеку ближе знакомому с положением дел, принять те или другие меры, Военная коллегия находила нужным сказать, «что всякому в сем случае средству предпочитается способ кротости и тот, которым до желаемого конца достичь можно, с пощадой невинных и без кровопролития… По усмирении их [казаков] и по занятии Яицкого городка, правление всего Яицкого войска, впредь до высочайшего повеления, поручить полковнику Неронову в самом Яицком городке поставить целую легкую полевую команду, придав человек до 200 или более из оренбургских казаков, также и достаточное число артиллерии, и тотчас вступить в следствие и рассмотрение сего происшествия.

«Но как при таких народных возмущениях заслуживает особливого попечения, чтобы самовольно возмутителями устроенное правление, как возможно скорее разрушено было и тем бы беззаконное их соединение само по себе упасть могло. Того ради и надлежит вам наперед все вышепредписанные повеления и меры так собрать и заготовить, дабы первым вашим действием против возмутителей вы были в состоянии тотчас уничтожить их правительство и постановить ваше, а потом уже начинать должное следствие» [144] .

В ожидании прибытия Фреймана оренбургский губернатор стал стягивать войска к Рассыпной крепости. Слух о таком распоряжении быстро распространился по всему Яику, и население с особой чуткостью следило за сбором войск. 6 мая войсковая канцелярия уж отправила двух казаков, Петра Пустобаева и Григория Куликова, которым поручено было под видом вопроса: может ли войско отправиться на севрюжье рыболовство, разузнать, что делается в Оренбурге.

Не желая сознаться, что знает причину сбора команд, войсковая канцелярия доносила Рейнсдорпу, что на основании прежних обыкновений войско Яицкое на севрюжье рыболовство выступило, «но ныне получено здесь известие, якобы в Оренбурге, по крепостям, собираются команды и намерены следовать сюда, а для каких причин, неизвестно; также что из российских жительств с хлебом и съестными припасами всякого звания сюда не допускаются. Из-за чего войско Яицкое следованием на то севрюжье рыболовство и остановилось, имея сомнение, не будет ли надобности, чтоб оное все было налицо, чтоб из-за того миновать излишнего затруднения».

Уверяя губернатора, что на Яике все тихо и спокойно, войсковая канцелярия просила тем командам «напрасного движения не чинить, чтобы из-за того и оное войско без сомнения остаться могло» [145] .

Вместе с тем 10 мая войско разослало приказ всем старшинам форпостов, расположенных вверх по Яику, чтобы бегущих из Яика старшин и согласных казаков стараться ловить и через форпосты не пропускать.

На вопрос о причине сбора войск Рейнсдорп говорил, что, хотя войско не заслуживает ответа, но как вопрос его и просьбу он считает дерзкими, «то и молчаливым остаться за сходно не признает».

«Итак, – писал он, – возвращая из присланных от вас одного казака, даю вам знать, что наряженные войска, под предводительством генерал-майора Фреймана, отправлены от меня по силе высочайшего указа, для наказания находящихся между войском Яицким мятежников, кои паки в злодеянии и непослушании остаются. Но прежде нежели он, генерал-майор, приступит к действительному предписанному ему исполнению, я вас, войско Яицкое, паки прилежно увещеваю и прошу, хоть остальные часы, в кои еще можете через раскаяние ваше пользоваться милосердным ее величества прощением, употребить на рассуждение, пощади кровь неповинную жен ваших и малолетних детей, а притом в злобе неучастных людей, и пришед в чувствие, постараться высочайшую волю исполнить, т. е. главных и богомерзкого убийства зачинщиков, о коих через полковника Углецкого реестр вы получили, обще с признаваемыми вами покоя вашего нарушителями ему, генерал-майору, выдать и тем себе и всему войску Яицкому спасение получить. А инаково непременно поступлено будет с вами по всей строгости высочайшего гнева, от которого укрыться никакого способа уже не остается, ибо вы сами понять в состоянии, может ли столь важное злодеяние от главнейшей в свете монархини без достойного отмщения упущено быть» [146] .

Такой ответ губернатора заставил войско отказаться от ловли севрюги и подумать об отклонении угрожающей беды, тем более что несколько ранее отправления своего ответа Рейнсдорп предписал генерал-майору Фрейману отправиться в Рассыпную, принять там начальство над собравшимися командами и двинуться к Яицкому городку непременно 16 мая.

Подходя к городку, Фрейман должен был вторично отправить вышеприведенное увещание Рейнсдорпа и в случае сопротивления обложить городок, построить батареи и приготовиться к осаде. Чтобы виновники мятежа не могли переправиться на противоположную сторону реки Яик, Фрейману поручено было отправить из Илецкого городка по левому берегу реки Яик отряд из 600 человек ставропольских калмыков и иррегулярных войск. Остановившись против городка, отряд этот должен был содержать разъезды и ловить всех переправляющихся [147] .

11 мая Фрейман прибыл в Рассыпную крепость, но не нашел там всех команд, долженствовавших поступить в состав отряда: недоставало эскадрона драгун, 500 ставропольских калмыков и мушкетерской роты, следовавших из Троицкой крепости. Продовольствие отряда также не было обеспечено. Приготовленные в Илецком городке сухари, по медленному снаряжению для них подвод, не могли быть доставлены скоро к отряду и тем более, что для переправы их через реку Яик в Рассыпную крепость не было надежного перевоза. Таким образом, сбор войск и распоряжения по обеспечению продовольствием задержали Фреймана в Рассыпной крепости до 25 мая [148] , а между тем в этот промежуток времени войско успело приготовиться к оборони и к вооруженному сопротивлению.

Возвращавшиеся 16 мая из Илецкого городка казачки Екатерина Азовская и Федора Яковлевичева на ближайшем форпосте объявили сотнику Галунову, что 11 мая в Рассыпную крепость прибыл генерал из Оренбурга и собрал полки, а из Илецкого городка потребовал 275 лошадей под провиант [149] . Галунов в тот же день донес об этом войсковой канцелярии, которая разослала гонцов по всем верхним форпостам с приказанием, что если известие это справедливо, то чтобы на всех форпостах старшины и казаки имели всю военную предосторожность днем и ночью; как же только войска двинутся из Рассыпной, то отправляли бы жен и скот в Яицкий городок, куда и сами ехали «безо всякого отрицания», захватив с собой и находящиеся на форпостах пушки [150] .