Экран потемнел. Изображение тонущих в тумане деревьев, сменило надоедливую рекламу. В плотной белой пелене едва различались тёмные силуэты.

— Они рядом, — вещал замогильный голос. — Они повсюду. Они следят за нами. Они помогают нам. Они мешают нам. Они продолжают любить. Они продолжают ненавидеть. Они мстят. Мёртвые возвращаются в мир живых. Все наши сюжеты основаны на реальных событиях. Смотрите очередную леденящую кровь историю из серии…

Я быстро переключился на следующий канал. Хватит призраков на сегодня!

— … очередной звонок, — серьёзный молодой человек посматривал на монитор переносного компьютера. — Ваше мнение о серьёзности так называемых сглазов. В частности Павел из Таганрога интересуется…

— Я понял суть вопроса, — пышноусый мужчина свёл чёрные брови к переносице и строго посмотрел в камеру. — Я улавливаю вопросы телезрителей ещё до того, как они собирались позвонить в студию. Павлу могу ответить следующее: его дедушку прокляли в 1905 году. Адепт секты хлыстов. Григорий Распутин, как нам известно, сначала явно, потом, не афишируя своих контактов, являлся одним из руководителей этого движения. Думаю, не стоит распространяться, каким влиянием пользовались тогда хлысты. И не только политическим. Многие адепты, и сам Распутин, обладали реальной магической силой. Проклятие, наложенное ими, не слабеет по истечении очень долгих сроков и передаётся, если можно так сказать, по наследству.

— Вы хотите сказать — у нашего телезрителя нет шансов?

— Я этого не говорил, — специалист по хлыстам мистически шевельнул усами. — Психо-кинетическое поле Земли крайне нестабильно. В определённые моменты ультра-временных ураганов, есть возможность обратится к жившему в прошлом человеку и исправить уже сделанное. В случае с Павлом, я думаю, стоит выслушать обе стороны — и его предка, и наложившего проклятие мага. Но ни в коем случае не стоит самостоятельно вызывать умерших. Я хочу назвать адрес нашего центра паранормальной скорой помощи, по которому может обратиться как Павел, так и любой из телезрителей…

Проклятие! Я не переключил раньше, только потому, что наполнял чашку очередной порцией расслабляющего зелья. Едва обжигающая жидкость упала в желудок, я убежал на другой канал.

Камера оператора исследовала содержимое мусорных баков.

— … тело обнаружила группа подростков, — вещал приятный женский голос. — По предварительной оценке смерть жертвы — девушки 18–23 лет — наступила между 23.00–23.50 часов в результате ножевого ранения. С уже мёртвого тела преступник снял одежду и вскрыл брюшную полость. Имя жертвы не установлено. Любого, кто располагает какими-либо сведениями о преступлении и о личности жертвы, просим позвонить по телефонам…

Внизу экрана побежали циферки. Оператор взял крупным планом некогда миловидное лицо, отмеченное смертью и искажённое ужасом. Маринованный огурец встал у меня поперёк горла. Они что — все сговорились?!

Следующий канал. Роберт Энглуд с обожжённым лицом, размахивая когтистой перчаткой, преследует очередную жертву, беззаботно уснувшую в доме на Улице Вязов.

Я скакал по каналам, подобно зверю в горящем лесу, надеясь отыскать хоть какую-то крошечную лазейку. Выключить телевизор и остаться в пустой квартире? Уснуть? Нет! Это ещё страшнее.

Я наткнулся на плещущуюся в ванной грудастую девицу. Палец застыл над кнопкой. Я ждал подвоха. Сейчас кто-нибудь ворвётся с огромным ножом и начнёт кромсать наполненное силиконом тело. Визг, кровь, сверкающее лезвие! Ничего подобного не происходило. Девушка не столько уделяла внимания водным процедурам, сколько демонстрировала искусно покрытое мыльной пеной тело. Купальщицу сменила агрессивная блондинка. Скидывая кожаные одежды, она грязно домогалась сверкающего на солнце «Харлея». Я наткнулся на передачу, что так любят смотреть покрытые прыщами подростки и лысеющие отцы семейства.

Я тупо наблюдал за чередой сменяющих друг друга соблазнительниц и опорожнял чашку за чашкой. Что же, чёрт возьми, происходит?! Я никогда не испытывал трепета, смотря криминальную хронику или фильмы ужасов! Мне никогда не приходило в голову терпеть силиконовое общество телевизионных моделей из-за страха перед пустым и наполненным вязкой тишиной помещением. Чего я боюсь?!

Пьяные мысли кривлялись у подножия единственного и ставящего всё на свои места ответа, подобно вырывшим томагавк ирокезам у тотемного столба. Он рядом. Протяни руку. Коснись! Но… Табу!

Экранная радуга возвестила о том, что и мастурбирающим подросткам, и, замирающим при каждом всхрапе, облачённой в бигуди жены, престарелым эротоманам, и даже перепуганным неизвестно чем психопатам, пора отправиться на покой.

— Сон — ошибка человечества! — я отсалютовал цветным полоскам фарфоровой чашкой.

— Крутится волчок, — ответил мне невидимый за красно-зелёно-бело-сине-и-ещё чёрт знает какой экранной тельняшкой Монин.

Изображение пропало, но звук остался. И какой звук! Тот самый «Круиз»! «Круиз» тысячи раз перезаписанный на мерзко пищащие «МК». «Круиз», который мы слушали вместе. С кем вместе? А разве неясно?!