Шрифт:
Название, сами понимаете, чистый магнит. И художник обложки расстарался, не ударил в грязь лицом: глицериновая такая Барби, силиконовая, в исподнем черном и зловещем, как пластырь на глазнице.
Но что касается текста – увы! Опять не сбылась мечта интеллигентного человека: не раскроются вам секреты ремесла. Для того и пишу, чтобы предостеречь от бессмысленного расхода. Белинский прямо говорил, что это первая обязанность критика – оберегать читательский карман. Ведь сколько на свете простаков: если верить издательству, во Франции да в Канаде раскуплено 100 000 экземпляров.
А между тем писательница представляет себе профессию своей героини лишь в самых общих чертах, на уровне мягкого порно для старшего школьного возраста: два-три гимнастических трюка, два-три глагола (первого спряжения, вроде «кричать»), два-три шипящих существительных – шлюха, член, щель, – короче, тощища, любительщина.
Как будто заниматься черт знает чем (ЗЧЗЧ) с кем попало и за деньги – достаточное основание для самооценки.
Нелли Аркан – уважительно говорится в аннотации – лично ЗЧЗЧ: «будучи студенткой, продавала свое тело пожилым господам». Оно и видно: дилетантка, типичный автодидакт.
И пишет не по делу, а исключительно про то, как она это дело ненавидит: больше всего за то, что без этого дела ей скучно; ненавидит клиентов – за то, что тоже хотят; родителей, особенно родителей, потому что ведь и они наверняка когда-то ЗЧЗЧ друг с дружкой.
Папа и мама, разумеется, виноваты вообще во всем. И хочется умереть. А также денег.
В общем, она лежит в кабинете психоаналитика на кушетке и как бы всхлипывает про себя – монолог за монологом, каждый – в одном предложении на две, иногда три страницы. А мы, значит, читаем:
«…вагина, которая не возбуждается, ждет ласки некоего спасителя, чтобы открыть глаза, или она умерла, потому что получила слишком много, как в этом разобраться, видите ли, я не могу выбрать между избытком и ничем, компромиссы не по моей части, и если эта вагина, отдающаяся любому, кто готов платить, не может удовлетворить всех мужчин, значит, она не удовлетворит никого, но, по крайней мере, себя-то я могу удовлетворить, думаете вы, ну так нет, потому что нельзя удовлетворить себя тем, чего не желают и что само желает только того, что ему не подходит, король, у которого уже есть своя королева и у которого в любом случае уже наверняка не стоит, король, который надеется только увидеть рождение внуков да перечитывать у камелька то, что уже читал, тогда зачем я должна жить, надеясь на встречу двух половых органов, которые смогли бы лишь огорчиться, видя, до какой степени угасли, это остается тайной, потому что я ни от чего не умею отказываться, даже от того, что достойно сожалений, потому что все должно рухнуть, и надо, чтоб рухнуло, даже если это все уничтожит» и т. д.
Порций сто такой вот истеричной канители! Синтаксическое недержание. (Переводчик, между прочим, справился.)
Эта дама не желает благословить буквально ничего на целом свете. Все ей, видите ли, не так. И мироздание не того размера: жмет.
А сюжет? Ну извините. Впрочем, нам дают понять, что героиня влюблена. В смысле – пылает страстью. К этому самому доктору, чей кабинет, где кушетка, с которой видны его сандалии на босу ногу. Ничего менее пошлого почему-то не сочинилось. Она, видите ли, ерзает, а он почему-то не пристает. Наверное, выше этого, а значит, достоин ее. Это судьба. Они созданы друг для друга.
«…впрочем, кто знает, не мастурбирует ли он в тишине, чтобы придать немного жизни моим рассказам, вот чего я никогда не узнаю…»
Такая трагедия. Офигения в Авлиде. То есть в Канаде. Очень трудно в Канаде женщине, если она продается и пишет. Хотя там, что характерно, текстом торговать выгодней, чем ЗЧЗЧ.
XVIII
Июль
Татьяна Устинова. Олигарх с Большой Медведицы
Роман. – М.: Эксмо, 2004.
В конце концов, рецензент – тоже человек. А не специальная свинья-ищейка, с какими в Бельгии ходят за трюфелями: свиньи эти, я слышал, так натасканы, что даже боровиков, не говоря о каких-нибудь опятах, не удостаивают взглядом, а прямо рвутся с поводков исключительно и только к трюфелям. У рецензента спектр запахов должен быть шире.
И если пресса извещает меня: писательница такая-то публично заявила, что герой нового ее произведения чем-то похож на всемирно известного заключенного «Матросской тишины» – то есть не то чтобы точно Михаил Ходорковский, но человек того же класса и с такой же судьбой, каковую романистка своими художественными средствами довообразила на несколько лет вперед, – мне это интересно. Просто не могу оставить без внимания такой случай, их в истории русской литературы совсем немного: когда автор пытается нажиться на чужой беде. Конечно, реклама – двигатель торговли, железо надо ковать, покуда горячо, и вдохновению не прикажешь, и рейтинг продаж – не тетка, – но все-таки… Человека не ленивого и любопытного ни ярлык типа «первая среди лучших» не отпугнет, ни тем более на переплете блондинка с двустволкой.
Итак, читаю – и что же? Невиннейшая, трогательнейшая вещь. Про то, что и не самые красивые, не первой даже молодости, втайне по-девически робкие (при внешней неуязвимости) – да, бывают любимы страстно. И что – да, она случается – настоящая любовь, встреча людей, созданных друг для друга, прекрасных друг для друга, – только до чего трудно им обоим в это поверить, – а зато какое счастье потом… Сбывается, короче, мечта первых прыщей – и в точно тех же самых выражениях:
«Он не оценивал ее исподтишка, он не заметил ее аппендицитного уродства, он понятия не имел, какой именно на ней был когда-то лифчик, а ее живот казался ему верхом совершенства.
Он просто изо всех сил хотел и любил ее. Только и всего.
Она представить себе не могла, что это так просто. Проще не придумаешь.
И не надо сомневаться, бояться и представлять, как выглядишь со стороны, и принимать позы, и скрывать недостатки, и подчеркивать достоинства, и компенсировать изъяны! Не надо ничего, потому что на этот раз все по-настоящему.
Редко бывает по-настоящему. Почти никогда, а им повезло».