— Думаю, за границей у них своя жизнь… не могут же нелюди зависеть от самих себя, если когда — то прославились мудрыми правителями, — возразила я.

— Это было давно, не спорю, — со вздохом признал Роэн. — Но времена меняются. Знания утрачиваются, и даже самый надёжный ум может в конце концов обезумить.

Не удержавшись, я фыркнула, упрямо смотря вперёд, поверх голов всадников на скрытые снегом горы. Они казались даже выше тех, что находятся на территории Темнейшего. Только почему — то голые, чёрные и недружелюбные. Когда — то до самых этих гор пролегали земли Малоречья, пока люди не отважились отнять и их, оттеснив нелюдей на самый край материка. Если бы не горы, наверняка люди продолжили бы оттеснять нелюдей и дальше, пока не загнали бы их в воду.

— Интересно, а нелюди тоже считают людей отсталыми? — негромко поинтересовалась я у самой себя, хотя прекрасно знала на это ответ.

— Наверняка, — постарался как можно беззаботней усмехнуться Роэн. — За горами ещё остались их постройки… уму непостижимо. Прошло две с лишним тысячи лет, а они до сих пор стоят. Мастера потрудились на славу, создавая их.

— Я слышала, что Железный Король как раз живёт в таком замке.

«Замке, в котором когда — то правил Светлейший», — мысленно добавила я про себя.

— Да, верно, — взглянув на меня, легко улыбнулся охотник, хотя его глаза как — то странно потемнели. — К сожалению, сколько бы люди не старались, они не могут переплюнуть и возвести что — то, что держалось бы столько тысяч лет и поражало своей красотой. Пожалуй, это наш самый громадный недостаток.

— А разве в столице не полно нелюдей, способных возвести нечто подобное? Или они все подчиняются хозяевам и носят на шеях ошейники? — добавила я, вложив всю небрежность и презрительность в слова.

Роэн поджал губы, отведя взгляд к горам. Словно это он взял и заковал вставших на сторону людей жителей Малоречья, дабы те не сбежали на родину.

— Чары запрещены в открытом виде, — спустя время произнёс Роэн, почему — то ссутулившись в седле. — Ты права про ошейники. Руны на них ограничивают чары нелюдей, что бы те…

— Не сбежали и не убили собственных хозяев. Прекрасная благодарность за помощь в войне, — не удержалась от дерзости я, пришпорив лошадь и погнав её вперёд.

Роэн остался позади, и ещё какое — то время я ощущала его тяжёлый взгляд на своей спине, но скоро и он пропал.

Снег усилился, застилая глаза и почти скрывая из виду тени наездников впереди. Надеюсь, к вечеру небо всё же расчистится, и ночью я увижу луну. Может, вновь прокляну её, может, спрошу совета, а может, просто буду сидеть и смотреть на неё.

Из — за снега, что лишь усилился к полудню, наш приезд в Предгорье откладывался на ещё несколько часов. Если судить по карте, которую я оживляла в своих воспоминаниях, то мы ехали совсем не по главной дороге. Так, по идее, можно было сократить путь, но какая разница, когда лошади и люди проваливаются в снегу? А что самое ужасное — ночлег нам пришлось бы тоже делать на воздухе, так как ближайшая деревня находилась впритык к горам, а добраться до неё до вечера просто невозможно.

Снег валил с серого неба большими белыми хлопьями, и закончился лишь тогда, когда ночь выплеснулась из — за гор. Они были уже близко, и на своей лошади я уже к утру была бы у подножья. А может, и то раньше. Но ночь была мне лишь на руку. Возможно, поставят часовых, но даже собери принц отряд из самых лучших охотников своего королевства, они всё равно уступают ниитам. Я слышала больше, чем они, видела лучше и передвигалась бесшумней, пускай и специально шаркала и скрипела снегом под подошвой сапог.

Мы остановились лишь когда небо оказалось усыпанным звёздами. Я могла бы и продолжить путь, но для людей даже такого света оказалось мало, и пришлось подчиниться.

Выбрав место у ручья, такого чёрного, словно он брал своё начало из реки границы, мы привязали лошадей к деревьям. Тут они были высокими, с толстыми ветками и еловыми лапами, скрывающими нас от неба. Под ними снега была не так много, так что поставить одну палатку для Лайзы и расстелить спальные мешки было вполне возможно. В центре собрали костёр, и пламя жадно трещало на холоде, выпуская в ночь многочисленные искры. Когда огонь немного утих, кто — то достал уже разделанную курицу, и вскоре нос защекотал запах жареного мяса. Во рту тут же скопилась слюна, а живот свело от голода.

Постепенно над костром раздались разговоры, сначала тихие, неуверенные, но после окрепшие. Я делала вид, что увлечена вырезанием из древка стрелы, хотя мои уши ловили каждый вздох. Люди наконец — то сняли капюшоны, даже Лайза, и я подивилась её потухшей красоте. Девушка была худа из — за долго пути, и поблёкшие платья сейчас висели на ней. Соломенные волосы, потерявшие блеск, были опрятно завязаны в косу, тёмные брови хмурились, а взгляд не то карих, не то чёрных глаз сверлил огонь. Наверное, в столице из неё сделают красавицу. Она не подходила для такого жестокого края.