Прокурор нехотя согласился. Гарольд поблагодарил мужчин, что позаботились о его внуке и сообщил, что пойдёт домой. Пора и честь знать.

— До свидания, Ваша Светлость!

Он пожал им руки и вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Ингвар назвал Джеральда мерзавцем. Августин согласился полностью и сказал, что такой преступник достоин казни. Прокурор, конечно же, согласился, и вздохнул, сказав, что только ради бедного Адриана заменяют приговор на пожизненное заключение. У них обоих дети были не старше внука сэра Гарольда, и отцы не представляли, кем надо быть, чтобы сотворить такое с родным сыном! Оба были уверены, что Джеральд позорит всё отцовство в мире! Но думали, кара такого злодея всё равно настигнет — Бог, как говорится, всё видит! Этот «подонок» не выживет в тюрьме! Его кто-нибудь да убьёт. Отец Адриана, несомненно, мог издеваться только над тем, кого считали слабым рабом, а с бывалыми заключёнными не сравнится — они ему покажут! Не выживет Джеральд в тюрьме — погибнет! Вот и будет ему смертная казнь! В таком ключе обсуждали эту животрепещущую тему прокурор и судья.

— Получит, что заслужил. Эти два рецидивиста сказали, что тот приказал пытать, домогаться бедняжку, а на третий день, избив до беспамятства, выкинуть из дома. То есть как так выкинуть? Значит, подонок подозревал, что его сын скончается от мучений или болевого шока.

Служители закона, и вовсе сделали, вывод, что подсудимый, сделал Берти и Ларри приказ убить своего сына, но таким образом всё завуалировал!

Да, несомненно, Джеральд умрёт.

Мужчины переглянулись и кивнули друг другу. Была ли надежда спастись для преступника?

На другой день был выдвинут приговор. Пожизненное заключение. Услышав, что ему грозит, несчастный потерял сознание. Гарольд взглянул на сына, и каждый в зале заседаний мог бы поклясться, что в глазах Его Светлости на миг блеснули слезы…

Его Светлость сидел в кабинете и читал. Он был очень доволен, что Джеральд получит по заслугам. Всё осталось позади, этот кошмар закончился. Мужчина мечтал, как повезёт внука в Европу, покажет ему самые красивые места, самые красивые города и, конечно, тот дом, в котором жил после своей «смерти», как вдруг в двери постучали.

— Да-да, войдите!

Это оказался Адриан.

— Радость моя! — обрадовался дед.

Юноша был взволнован, постояв чуть на пороге, он бросился к Гарольду и упал на колени рядом с его креслом.

— Милый дедушка, — взмолился молодой человек, — пожалуйста, спаси его! Ты же можешь…

Тот сразу понял, о чём он, и глубоко вздохнул. Дед посмотрел на него нежно-нежно, ласково-ласково. Мог ли Адриан когда-нибудь мечтать об этом, будучи рабом собственного отца?

— Радость моя, ну, что это такое? — и Гарольд поднялся. — Опять падаешь на колени? Ты же настоящий аристократ, сэр… Да ладно это! Ты человек! Зачем ты так себя унижаешь? Вставай!

Его Светлость велел подняться внуку и сесть в кресло, а потом спросил, тоном, «сам подумай», как может спасти Джеральда. Необразованный, к тому же наивный, Адриан предположил, может быть, ещё можно забрать заявление.

— Нельзя, ведь уже озвучен приговор, но твой отец подал прошение о помиловании. Я могу, конечно, поговорить с судьёй, чтобы суд удовлетворил его просьбу, но этого делать не буду. Мне для тебя ничего не жалко. Всё, что пожелаешь! Но только не проси меня об этом. К тому же судья Августин очень возмущён этим делом, и отклонит такую просьбу. Он сказал, что такое поведение ведёт к деградации общества.

Адриан расстроенно покачал головой, отказываясь верить во всё, что происходило. Он в отчаянии спрашивал дедушку, как же так…? Призывал вспомнить, что Джеральд его сын… Молил, сжалиться над ним! Может быть, есть способ хоть как-то облегчить участь его отца? Юноша, кажется, и впрямь, был уверен, что дед всемогущ, так как являлся свободным белым человеком и к тому же аристократом.

Но Гарольд оставался неумолимым, в который раз напомнив внуку, что тот тоже был его сыном, но почему-то Джерри не хотел над ним сжалиться и «хоть как-то облегчить участь своего ребёнка»!

— Но я простил его… Неужели в мире нет способа…?

— А я нет, и никогда не прошу, — прервал юношу дед, чуть заметно грустно улыбнувшись. — Адриаша, радость моя, свет ты мой, всё, что пожелаешь, хоть мир у твоих ног, но этого не проси! До каких пор ты будешь всё всем прощать, ангел мой?

— Но тюрьма — это почти как рабство, а я знаю, что это такое, и никому не пожелаю. Он же не выдержит, он не привык.

Но Гарольд ответил, что так Джеральду и надо. Один Бог знает, что в этот момент царило на сердце юного милорда. По щекам Адриана покатились слезы. С губ сорвался шёпот:

— Но папа же умрёт там… Совсем один… в кругу бандитов…

— А он-то кто сам? Самый натуральный бандит! Среди своих и подохнет, как того и заслуживает: как крыса. И вообще пожизненное заключение — это и так смягчённый приговор. Ему угрожала смертная казнь.

— Что? — испугался Адриан.

— Да, слишком много преступлений твой папаша совершил. В совокупности это дало такой результат. Да и ещё во время следствия всплыло.

— Но неужели отец хотел их совершать?

— Джеральд этого заслужил, а раз заслужил, значит, воодушевлённо шёл к своей цели…