— Очень красиво!

— Тебе нравится? Возьми себе! Дарю!

— Но это же для тебя, это же личное…

— Ничего страшного. Он мне, знаешь их сколько присылал, таких открыток? Пачка целая!

— Но здесь такое пожелание. Наверное, тебе важно это.

— Он мне это желал на каждый праздник. Так что найдётся ещё много открыток с таким пожеланием. Внучок мой, не стесняйся, бери.

— Спасибо большое, дедушка!

«Вот, значит, как роспись выглядит!» — подумал Адриан. Он понимал, что личные письма нехорошо давать кому-то, но ради такого дела, как грамматика, решил по секрету показать открытку Мэрбл. Ей ведь надо до свадьбы придумать себе роспись, а она не представляет, какой та должна быть!

У Гарольда получилось на другой же день уговорить судью и прокурора как-то смягчить приговор Джеральда. Августин и Ингвар сначала и слышать не хотели, но потом согласились отправить преступника на каторгу на неопределённый период времени, то есть длительный, но с возможностью освободиться за хорошее поведение. И туда же они решили отправить и Ларри с Берти. «Они его ненавидят и, наверняка, решат отомстить ему!» — решили Августин и Ингвар, но с отцом преступника, конечно же, этими соображениями делиться не стали.

Что лучше: пожизненное заключение в тюрьме или ссылка на каторгу? Неизвестно, но по крайней мере при последнем наказании заставят работать, а ни всю оставшуюся жизнь просидеть в темной камере, и, может быть, будет жить в поселении.

Джеральда лишили родительских прав, лишили права в любое время видеть своего сына, а только по разрешению опекуна, которым стал сэр Гарольд. Будущий ссыльный на коленях умолял дать ему возможность в последний раз увидеть молодого милорда и попрощаться с ним. Отец, с Августином и Ингваром, посоветовавшись между собой, разрешили ему. Всё равно не собирались давать ему амнистию в будущем и были уверены, что это станет действительно последним свиданием горе-отца с Адрианом. Кто знает? Может быть, когда-нибудь они сменят гнев на милость, но пока были тверды в своём решении.

Рано утром во двор замка въехала коляска. Сэр Гарольд молчал всю дорогу, преступник-аристократ, которого везли на последнее свидание с сыном перед поездом на каторгу, тоже. «Все кончено, — думал Джеральд. — Доизмывался, что теперь уже нет возможности всё исправить и вернуть его! Теперь я так одинок! И он никогда не будет моим сыном!».

Уже в замке Гарольд сказал отпрыску-преступнику:

— Не смей садиться на диваны и прикасаться к господской мебели! А если я узнаю, что ты хоть слово грубое сказал Адриану, твой приговор тут же изменится на тот, который хотели выставить первоначально!

Сразу после завтрака Мэрбл спряталась в большой комнате с балконом и цветами. Она втайне ото всех читала учебник грамматики. Тут-то и нашёл подружку Адриан, у которого тоже была какая-то книга.

Когда юноша спросил, что она читает, девушка покраснела и молча показала обложку. Милорду это напомнило случай, когда он тоже читал грамматику, и зашёл Гарольд. Покраснев, Адриан показал невесте брата свою книгу: тоже учебник по тому же предмету. Мэрбл рассмеялась. Он присел рядом.

— Я еле дошёл сюда — всем было интересно, «кто автор». Мистер Морис и так, и эдак спрашивал, но я не сдался.

— Меня леди Фелиция тоже спрашивала, что взяла читать, когда мы с ней встретились у нашей гостиницы. И я тоже не сдалась!

— Я хочу тебе кое-что показать, только это секрет, — Адриан достал открытку из книги и протянул девушке: — Там есть роспись. Оказывается, она так выглядит.

— Ух, ты! В ней есть и что-то похожее на буквы, а я думала, это просто закорючка или рисунок, что хоть цветочек можно нарисовать.

— А я и представления не имел, что это такое, — сознался сподвижник по борьбе с неграмотностью.

— Нам надо себе тоже придумать.

Они видели друг в друге союзников по борьбе с собственной неграмотностью.

Вдруг кто-то постучал, и молодые люди, как по приказу, прижали к себе книги так, чтобы не видно было названий. В дверь зашёл Гарольд, а за ним Джеральд. Увидев последнего, Адриан и Мэрбл соскочили с диванчика, как испуганные зайцы.

— Радость моя, эта тварь хочет с тобой попрощаться, — сказал дедушка и, схватив «тварь», втащил в комнату и бросил «её» к ногам внука. — На колени!

— Отец… — сердце юноши вздрогнуло от жалости, и он хотел помочь папаше подняться с колен, как в этот момент Мэрбл взяла друга под руку.

— Отойдём на минуточку, — прошептала она.

Гарольд кивнул им и вышел за дверь, Джеральд поднялся с пола, а девушка и юноша отошли от него подальше.

— Давай книгу — я её пока подержу, чтоб никто не видел, — прошептала будущая жена Филиппа, и отец милорда их не слышал. — Не бойся его… Я буду вон за той дверью, — в комнате имелось два выхода, и девушка показала на противоположный, не на тот, в который они вошли, — и вы будьте к ней ближе, и если что, зови меня. Я никуда не уйду, а если что услышу, тут же позову Фила. Не бойся, мой братишка.