— А вот тут ты ошибаешься! По стечению обстоятельств к тебе на борт попала часть комплексов с разблокированными возможностями по созданию и использованию внеземных технологий. Два контейнера из восьми. Именно за ними и послали диверсанта. — Переведя дыхание, я добавила: и код к включению и выключению системы самоуничтожения мне известен. Да он горит у меня в мозгу огненными знаками, как надпись на стене Валтасара «Менэ, тэкел, фарэс».

— Вот и славно, моя дорогая, что память у тебя хорошая. Сейчас возьмёшь бумагу и ручку и запишешь коды. А Васенька потом проверит, настоящие они или нет. — Взгляд Мегги вдруг стал стальным, а голос приобрел жёсткость. — Память памятью, но как любит говорить мой папа: «лучше тупой карандаш, чем острая память».

Мне осталось только кивнуть головой, соглашаясь с взявшей на себя роль следователя американкой. Доверие я не скоро завоюю, если вообще это возможно после поселения «демона» во мне.

Ребята и не пытались скрывать своего отношения. Настороженность сквозила в каждом их взгляде. Спасибо за то, что не застрелили сразу, а стали лечить. Но себя стало так жалко. Слёзы сами полились из глаз, и я громко, как в детстве зарыдала.

Успокоилась, только почувствовав как «Васьа» ласково гладит меня по щеке и тихонько говорит на русском: «неплатч, неплатч милайа». Не ожидала, что он такая добрая душа. Надо учить русский. Вон Мегги уже болтает без остановки. Как в Москве родилась и всё жизнь прожила в обнимку с медведем, балалайкой и бутылкой водки. Тьфу ты, о чём я…. Так и лезут штампы в голову.

Не повезло единственному мужчине с нами. Я ранена. О`Лири лежит пластом и когда придёт в норму, неизвестно. Придётся ему всё делать в одиночку. Морально и советом я ему помогу, но вот физически не сегодня, точно. С советами то же трудновато. Весь опыт моей жизни буксовал на месте. Слишком всё фантастично: инопланетяне, прошлое, будущее, аборигены. Голова кругом идёт. Что с Лайзой делать? Сто процентной уверенности, что «демон» её покинул, нет. Она, правда, старается, уже полблокнота исписала, что ей Василий дал. Но спиной поворачиваться к ней я бы пока не стала.

— Вась, ты уж прости, но тебе придётся одному закапывать жутковатый костёр. Я тебе пока не помощница. Да и Лизку одну не оставить. Справишься?

Наша грубая мужская сила изменилась в лице, посерела и с трудом выдавила из себя: «постараюсь». Похоже, забыл, что сожженные трупы напавших головорезов придётся хоронить. Ну да ладно, пересилит свой желудок, сделает то, что надо. Мужик он сильный. И не буду сама от себя скрывать, мне нравится. Своей какой-то наивностью и естественностью. Тяжело мне тягаться с молодыми девчонками, но фигура и всё прочее, что положено женщине у меня присутствует. И опыт, хоть здесь пригодится. Третий не лишний.

Вася вернулся весь покрытый пеплом и поникший как намокший флаг, забытый на пикнике после 4 июля. Попросил меня помочь ему умыться, что я с удовольствием сделала. Приятно встречать мужчину после работы, но не когда он служит могильщиком. Пока он смывал с себя грязь и тлен, начала рассказывать ему своё видение ситуации.

— Понимаешь, дружок, мы тебе сейчас временно обуза. Посмотри на меня, рука заживает, и даже очень быстро, но пару дней ещё слушаться будет плохо. Лиза вообще одна большая проблема. Рана на голове ерунда, а вот то, что внутри…. Доверять ей мы пока не можем. А самолёт не ждёт.

— Улетит что ли. — Вася хохотнул. — Лежит где упал и дальше лежать будет.

— Лежать то будет, но целый или нет, вопрос, а его груз для нас бесценен. Людоеды то на острове ещё остались. Не все за мной рванули в погоню.

— А как ты с ними столкнулась, и сколько их вообще было? — Вытираясь, он забавно пофыркивал, вызывая у меня непреодолимое желание, прижаться к его спине. — Да и если найдут, не сообразят ничего. Рановато им ещё в технике разбираться. Не доросли.

— Эх, Василий. Ты же не считаешь нас дикарями? Мы тоже много чего не понимаем из твоего оснащения, оно как из фантастических фильмов. Один твой ножичек чего стоит. — Протянула ему чистую футболку. — Одевай, последняя, между прочим. А там, в грузе, полно одежды и туристического снаряжения. Есть немного оружия и самое главное семена растений, здесь то, как девчонки говорили, съедобного ничего почти не растёт.

— Ну, ты сравнила, вы и аборигены. Ты и девочки, дети технической эпохи, компьютеры, моторы, атомная энергия и ракеты, всё это вам известно. А они, похоже, ещё металла не знают. Натуральный каменный век.

— Вот и узнают. Разберут корпус самолёта на дюралевые наконечники копий и алюминиевые дубинки, а остальное сожгут или испортят. Я, что напрасно их от самолёта уводила, петляла как заяц, жизнью рисковала? Нет, милый мой мальчик, ты поторопишься и вывезешь всё самое ценное. А мы тебя будем ждать. — Сказала ему всё достаточно резко и грубовато. Но не ошиблась. Парень понял всё правильно.

— У меня не грузовой транспортёр, а самоделка летающая. Максимум килограмм пятьсот поместится и поднимется. Так, что всё не увезу. Проще убрать причину тревоги, и потом спокойно, за несколько ходок, перевезти ценные вещи. — Тяжко вздохнув, продолжил: придётся опять людей убивать. А я не мясник и не боец спецкоманды зачистки. Мне до сих пор хреново от вчерашнего столкновения.

— Я понимаю тебя, то же прошла через такое. Но деваться нам некуда. Или они или мы. Миром вопрос решить не удастся. Когда они заметили меня на берегу, я сеть проверяла на наличие улова, так за мной побежали, как волки за добычей. У меня сомнений нет, догнали бы, попользовали и съели. Без вариантов. Это не люди, хищные разумные твари. Так их и воспринимай, не мучай себя терзаниями совести. — Взяла Васю за руку и крепко её сжала. — Пойдём, постараюсь нарисовать в твоём навигаторе где, что находится. Место посадки и стоянку дикарей. Пять, шесть этих уродов ещё должны бродить около своей пироги-каноэ.