На улице встретил старого знакомца коллежского секретаря полиции Иванова-третьего.

— Олег Васильевич, ну, вы просто чудотворец какой-то. Не успели поступить в армию, как стали офицером и командиром роты. Где так быстро делают карьеру? Только у нас, в благословенной России. Не успеем мы и глазом моргнуть, как будем величать Превосходительством, — заливался Иванов-третий.

Я скромно махнул рукой, типа, не вгоняй меня в краску от скромности.

— А хотите посмотреть на революционера особого типа? — предложил мне коллежский секретарь Иванов. — Такого вы ещё не видели.

До полицейского участка ходу было минут десять, и мы пошли вместе, рассказывая друг те новости, которые особого значения не имеют, зато заполняют время общения для поддержания знакомства.

В съезжей избе, это что-то вроде нынешнего обезьянника в отделении милиции, мне показали задержанного монаха.

Чтобы никто меня не укорял в незнании истории, съезжая изба (приказная) — в России 17 века это канцелярия воеводы, куда съезжались служилые люди уезда на смотры и перед походами. Термин "съезжая" применялся в 18–19 веках к городским полицейским органам, а в 20 веке это стало местом содержания задержанных правонарушителей.

— Хлыстовец тобольский, — сказал мне Иванов-третий. — Тобольской консисторией на него заведено дело о распространении лжеучения, подобного хлыстовскому, и образовании общества последователей своего лжеучения. Он возьми, да в бега подайся. Вот, по ориентировке и задержали. Смотри как глазищи от похотства горят.

Я смотрел на монаха и не верил глазам. Точь-в-точь, как Распутин Григорий Ефимович. А, может, я и ошибаюсь. Хрен с ним, может и ошибаюсь, но попробовать можно.

— Разреши мне переговорить с ним тет-а-тет, — попросил я друга по совместной борьбе с революцией и терроризмом.

— Поговори, — удивился коллежский секретарь, — тебе, как поэту, это может быть полезным, может стишок какой напишешь.

Я снял шашку, отдал её Иванову и вошёл в клетку. Иванов деликатно вышел в другое помещение.

Присев на лавку, я спросил у монаха:

— Ты знаешь, кто я такой?

Монах посмотрел на меня и сказал с кривой улыбкой:

— Как же тебя не знать, ты Ангел небесный, с неба спустился меня просветить.

— Зря смеёшься, Григорий Ефимов. Я первый из призванных учеников Христа и покровитель Святой России. Ты мне нужен для великого дела. Чуешь меня?

Монах оторопел. Он пытался сверлить меня своим взглядом, но я знал с кем имею дело, и этот взгляд на меня не действовал.

— Что, хотел взять верх над Ангелом? — спросил я монаха. — Ты гордынюшку-то свою смири, а не то я естество твоё снова Господу Богу передам на хранение и будешь ты выхолощенным мерином, который может только ржать да жрать.

Монах бросился на колени и начал быстро читать "Отче наш", осеняя меня крестным знамением, вероятно, дьявола хотел изгнать.

— Не вздумай плюнуть на меня, — сказал я, — а то я тебя и языка лишу, чтобы ты землю не пачкал и языком своим баб не смущал и их не пачкал.

— Прости меня, отче, — сказал монах и заплакал. — Грешный я. А как с грехом своим совладать, не знаю.

— Слушай меня, — грозно сказал я. — Я тебе дам возможность спасти Россию, тогда все грехи прощу тебе.

— Что я должен делать? — спросил монах.

— Поедешь в столицу и пустишь слух, что можешь лечить болезни крови. У царя наследник смертельно болен, от любого прикосновения внутренние кровотечения. Болезнь называется гемофилией. Царица за сына что-угодно сделает и на Царя она большое внимание имеет. И ты должен знать, что в четырнадцатом году начнётся война с немцами, а в семнадцатом году свершится большевицкая революция, и всю семью царскую большевики расстреляют в восемнадцатом году. Тебя самого убьют в шестнадцатом году и смерть твоя будет такая лютая, какую ты сам себе заслужил.

— Как же так? — растерянно спросил монах.

— А так Богом предопределено, — сказал я. — Если хочешь спасти себя, спасти семью царскую и спасти всю Россию, ты должен уговорить царицу и через неё Царя, поделиться властью с Государственной думой и принять Конституцию. Чтобы монархия была конституционной. Тогда революции не будет, война закончится победой, а проливы черноморские будут у России и земли святые к ней отойдут. Отступишь в сторону, всё будет так, как я предсказал. И тебя люди предадут проклятию. И вся семья твоя, дочки Матрёна, Варвара и сын Дмитрий будут носить печать твою. Смотри. Ты про взрыв на Подкаменной Тунгуске в июне 1908 года слышал?