— Смешная картинка, усами шевелит.

О, божечки, что еще за картинка?

— Вот, — на внутренней стороне сетчатки отразился какой-то плоский розовый хомяк с раздутыми щеками, — что такое мультик?

Кажется, я попала, нет, я не просто попала, я конкретно влипла. Предвкушающее выражение на мордочке Раштита и очень заинтересованное — на лице Дораша просто-таки в дрожь вгоняли. Сколько экранного мусора хранится в моем сознании? Тонны. И все это доступно некоторым бессовестным небожителям. А небожитель не захочет наслаждаться один, одному неинтересно. Быть тебе, Нина, кинотеатром! И начни привыкать к этой мысли уже теперь. Осталось только помолиться, чтобы не прямо сейчас, и, вообще, потом, а лучше никогда.

Хм, из трубы нашего дома поднимался столб дыма. Ваен уже вернулся и затопил? Это хорошо. Вот сейчас расскажу ему про сегодняшний пердимонокль, послушаю опытного человека и у самой все в голове уляжется. Надеюсь.

— Нина сердится, Тишенька доволен, Дораш грустит. Ваен устал, волнуется и голодный. — Это не Сара, это рупор свободы слова!

Голодный! Интересно, почему он никогда не перекусывает в городе? Парное мясо мы привезли, а вот как делать правильные угли для мангала, я не помню…

— Дораш-ш с-снает, — Сара ласково пощекотала мне лицо своей энергией.

О-о, Ваен принес хлеб! Можно не возиться с лепешками, тогда быстренько соорудим ему сэндвич ветчиной и капустным листом вместо огурца и займемся стихийным барбекю.

Дораш ловко резал мясо пластинами идеально одинаковой толщины, я укладывала мариновать, параллельно рассказывая Саре и Ваену о сегодняшнем дне.

— Тиш, а сейчас твоя сила уменьшилась? — Сара была неподражаемо серьезна. Это Гунара нет, а то бы тут уже диспут полыхал.

— Не-а, зачем? Я же не тратил!

— А как ты ее обычно расходуешь? — Ваен аж оторвался от своего перекуса.

— А она сама как-то переводится, — Тит немного подумал, пожевал губу, и заулыбался, — а сегодня тратилась-возвращалась, тратилась, возвращалась. Потом только прибывала.

А теперь моя очередь вопросы задавать, и непременно вслух, может, остальные чего умного придумают спросить.

— Тишенька, а ты тратил, когда Баком и Дукам работал?

— Не-ет, вама, ты что?! Там же огонь!

И что это могло бы значить?

— А в кухонной печи не огонь?

— Тут просто огонь, там ОГОНЬ! — Похоже, Раштит очень уважал свою стихию, столько торжественности в голосе.

После двадцати наводящих вопросов от меня и Ваена удалось понять что в кузне в отличие от кухни, огонь особенный. В кухне это просто жар, а вот в кузнечном горне огонь созидательный, напитанный человеческой волей и желанием создавать. Короче, творчеством напитанный.

Вот так да? Сейчас ка-ак намариную им мяса без творчества, посмотрим, как они давится будут. Тонкие, но жилистые мальчишечьи руки обвили меня так, что не могла шевельнутся.

— Ты вкусно готовишь, вама, ты любишь, когда нам вкусно. Я не брал в толк, зачем для подношения приносят еду, теперь начинаю понимать.

— Тишка, миленький, да это же самое понятное, люди несут то, чем дорожат, а дорожат тем, что трудно досталось или во что вложено много чувств.

— А в еду вложено немало того и другого, — задумчиво добавил Дораш.

Неподдельное непонимание отразилось на золотистой обаятельной мордахе, это было бы презабавно, если бы не было так печально.

Дальше мы наперебой рассказывали, как и откуда берется тот или иной продукт, даже Ваен поучаствовал, повествуя о ловле рыбы.

Солнцеликий только глазами хлопал, поражаясь, а порой и ужасаясь разнообразию трудностей в человеческом существовании. Человеком, оказывается, быть не только весело.

Уловив упреждающий жест Сары, я свернула поток информации до махонького ручейка. Подруга права, не стоит «грузить» нашего впечатлительного божененка, его выдержка и так сегодня подверглась изрядной трепке. Но соскочить с темы не дал мне сам Тит, его любопытство было неизбывно.

— А что за еду новую ты Рушату и Гоху обещала?

О-о, про вожделенную картошечку я могу распинаться бесконечно. Даже Ваен обозначил свое просвещенное мнение, что да, это действительно вкусно, особенно с той солененькой рыбкой.

Мы все уже устроились во дворе жаря мясо, разговор этот всколыхнул подспудно зревшую идею. Точно, рыба! От возбуждения меня скрутило похлеще, чем от адреналиновой атаки.

— Где этот рыбный привоз?

— Что еще ты задумала убог…умница наша? — Ваен споткнулся о некогда сильно обидевшее меня слово, но я искренне считала конфликт исчерпанным, потому только отмахнулась.