Главные вопросы Платонова требуют особого языка, который выходит за пределы традиционного языка художественной литературы и рациональной философии. Платонов создал такой язык, ни понять, ни восхищаться которым невозможно. Вместе с А. З. Штейнбергом можно сказать про Платонова то, что тот говорил о Достоевском: считать Достоевского только писателем значит сужать его. И Достоевский, и Платонов – великие метафизики, подлинные русские философы, осмелившиеся со всей мощью человеческого духа заявить о «проклятых вопросах», сделав бытие человека бесконечно проблемным и трагичным, но зато не одномерным, неизъяснимым, а поэтому не лишенным надежды.

В определенном смысле, русская философия не выросла из русского языка, русской истории и русской жизни; все эти вещи нефилософичны в принципе. Государство всегда подавляло, изгоняло, а если удавалось, то и уничтожало философию. Обыватели, порой подогреваемые нередким и в наши дни священническим мракобесием, бегут от философии как черт от ладана. Русская философия выросла из явления Достоевского, который вырос «из миров иных». Он принес на русскую почву великие неразрешимые вопросы, которые отныне сделали русскую жизнь проблемной до бесконечности. Уютный домостроевский быт был разорван в прах, и Русь Святая улетела в вечную непроясненность «проклятых вопросов», суть которых в том, что их можно только поставить, навсегда оставив без ответа. Так, впрочем, и со всеми великими философами; они одновременно укоренены в двух «почвах» – земной и небесной, и приносят лишь проблемы своим соотечественникам, желающим беспроблемной жизни. И во многом эта разорванность между «землей» и «небом» и составляет собственную обитель философии, ее этос, ее боль и призвание. И философ как вечный скиталец не может укорениться ни в одной из «почв» окончательно. Если это происходит, то он перестает быть философом, а становится ученым, богословом, или просто обывателем, бесцельно убивающим время в бессмысленных наслаждениях или в столь же бессмысленных деловых «заботах». Своей не успокоенностью философ как бы свидетельствует миру о том, что в человеческом бытии всегда что-то не то, всегда человек в разладе с собой, никогда его сущность не может быть равной его существованию, и никогда сущее не примирится с должным. В этом призвание философа, его миссия. На каком же языке можно все это выразить? На том, который более всего доходит до ума и до сердца одновременно.

Среди наших современников особенно остро почувствовал это противоречие, эту разорванность человеческого бытия философ-этик В. П. Фетисов. Вот что он пишет в своей работе, которая так и называется «Земля и Небо»: «Человек интересен тем, что в нем природное (земное) начало соединяется с духовным (небесным). Плохо, когда человек витает в облаках, не считаясь с земными условиями, и когда он настолько «приземлен», что духовность в нем почти отсутствует.

Притяжение Земли – это наша естественная зависимость от окружающей среды и от нашей природной организации. Зов Неба – это устремленность к таким идеальным и совершенным формам, которые для Земли кажутся невероятными и сверхъестественными.

Данное противоречие раскрывает специфику человеческого бытия. Зов Неба и притяжение Земли – вот две силы, от взаимодействия которых зависит характер всех наших мыслей, чувств и поступков. Человек ногами прикован к Земле, а руки простирает к Небу. Ему и Земли не хватает, и до Неба далеко» [8, с. 334]. И далее: «С философской точки зрения, поведение человека становится понятным в той мере, в какой мы можем отыскать в его поступках взаимосвязь земного и небесного. Там, где мы не нашли такого взаимодействия (и где его нет на самом деле), там имеют место какие-то проявления жизни, не пред ставляющие для философа никакого интереса.

Зато там, где возможно проследить за взаимодействием Земли и Неба, там раскрываются все тонкости и оттенки человеческого бытия. Человек весь проявляется в этом взаимодействии. Вся его мораль, его достоинство, его благородство или низость» [8, с. 337].

В этих, казалось бы, незамысловатых и далеких от профессиональной нагруженности словах выражены существенные истины о человеческом бытии. Истины нравственного характера.

Итак, особенность русского философского языка в том, что это один из наименее формализованных языков культуры. Он не кодифицируем и в принципе не верифицируем. Бесконечные споры, а порой и скандалы по поводу того, есть ли русская философия или ее нет, во многом связаны как раз с этим поистине апофатическим, то есть ускользающем свойстве русского философского языка.

Действительно, на каком языке можно точно и адекватно выразить предельный опыт бытия, до которого дошли русские философы? Вот и используют русские мыслители всю бесконечную палитру литературных жанров, не гнушаясь ни чем, для того, что бы хоть как-то выразить и запечатлеть этот опыт. Здесь и философская проза наших классиков писателей, и не мене философская поэзия поэтов Мандельштама, Пастернака, Бродского, и религиозная философия христианских апологетов, и философская критика литературы, и гениальный Розанов, и экзистенциальный Шестов, и таинственный Федоров, и монументальный Лосев, и тончайший эстет Шпет, и одинокая герменевтическая звезда Бахтина, и блеск филологических текстов Лотмана, Аверинцева, Лихачева, и подвижничество советских этиков, и странность Батищева, и культурфилософские эксперименты Гачева, и философский опыт Бибихина и многое, многое другое, в совокупности и составляющее гипертекст русской философии.

Близость русской философии к литературе означает лишь одно: эта философия в чистом виде не научна и не религиозна. Она философична.

1. Аверинцев С. С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Аверинцев С. С. Образ античности. – СПб., 2004.

2. Безобразова М. В. Розовое и черное из моей жизни. – М., 2009.

3. Гадамер Г.-Г. Философия и поэзия // Актуальность прекрасного. – М., 1991.

4. Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах: Т. 3. – М., 1984.

5. Платонов А. П. Записные книжки. Материалы к биографии. – М., 2006.

6. Пушкин А. С. О предисловии г-на Лемонте // Собрание сочинений в 10 томах. Т. 6. – М., 1962.

7. Слотердайк П., Хайнрихс Г.-Ю. Солнце и смерть: Диалогические исследования. – СПб., 2015.

8. Фетисов В. П. Земля и Небо // Фетисов В. П. Солнце не заходит. Труды по нравственной философии. – Воронеж: 2011.