— И в какой же академии преподают такой курс? — продолжал допытываться настырный господин, которого так и не смогла рассмотреть. Меня настигло дежавю, как будто опять стою перед вечно недовольным отцом и не смею возразить ему на несправедливые упреки, не потому, что мне нечего сказать, ведь я твердо знала, что не сделала ничего плохого, а потому, что панически боялась его с детства. Боялась этих уничижительных интонаций, которые так явственно слышались и в голосе говорившего. Пауза затянулась, потому что я задумалась о прошлом. Бабушка всегда говорила, раз уж допустила неловкую паузу, держи ее и улыбайся. Что я и намеревалась проделать, но ко мне подоспела неожиданная помощь.

— А неудобные вопросы вы, господин Евстрацкий, будете задавать в суде, стоя за кафедрой прокурора, — голос Ирины звенел неподдельным гневом.

— О, госпожа Резаева! — Невидимый господин переключился на Ирину. — И как вы сможете мне помешать? Ведь здесь нет судьи, который скажет “вопрос отклоняется”.

— Она не сможет, так я смогу, — Петр, играя бицепсами, занял позицию передо мной, — ты, Жорик, уже как кость в горле сегодня. Достал! Все тебе не так. Ты зачем напросился с нами — отдохнуть нестандартно? Вот и отдыхай! И другим не мешай. Навязался на мою голову.

— Тетя Ира! — Обрадовался ребенок, невольно разрядив напряженность. — Тетя Ира, пойдем я тебе чучело покажу и еще арбалет, только он не заряжен.

Что такое с нашим мальчиком? Всегда сдержанный и послушный, сегодня он как будто сбросил тугие оковы, ведет себя как семилетка, а ведь ему двенадцать! Ирина потрепала рыжие кудри.

— В другой раз малыш, — такие нежные интонации в голосе подруги весьма нечасты, — нам уже пора, вы задержались.

— Так как барышня, я получу ответ на свой вопрос? — Рядом зашипела Ирина, но на меня вдруг снизошло спокойствие. Понятно, что этот приставучий тип — коллега Ирины и что он ей сильно неприятен. Так вдруг захотелось ее защитить!

— Нет, не получите. — Вложить в голос толику превосходства удалось без труда. Таким тоном мачеха разговаривала с людьми более низкого положения.

— И почему же? — Но я уже отвернулась и направилась в сторону озера, изображая прощальный жест. Жаль, что так и не удалось рассмотреть этого типуса. То, как ловко он вынудил меня занять проигрышную позицию, говорило о многом. Ну и пусть идет к гаргульям. Отличный получился день и он еще не закончился, не позволю его испортить.

С того момента, как рука сжала импровизированный резец, меня не покидало радужное настроение. Невероятно, но у этого господина, как его, Евстрацкого, не вышло ничего испортить! Одержав маленькую победу, я почувствовала себя сильной. И живой. Произошло столько замечательных событий!

Мой ребенок был сегодня счастлив! Мы с ним плавали! Мы познакомились с новыми людьми! Мои навыки никуда не делись! И пусть магия не подчиняется мне хоть резерв полон под завязку, но руны в этом мире работают! И я смогу приносить пользу, а не просто проживать наследие моей предшественницы. Способ непременно найдется. Даже если это будет в форме игры. И наконец, я не спасовала перед прямым давлением, не склонилась. Радостное ощущение, что удалось защитить не только себя, но и Ирину, волновало до слез. Надо запомнить это состояние — упоение пусть крошечной, но победой.

По пути Шон посвящал тетю Иру в историю с рунами и метательными ножами. Мы искоса поглядывали друг на друга, намереваясь устроить взаимный допрос. Этот злобный господин мне покоя не давал, интересно, что связывает его с подругой? Там явно не только профессиональное.

— Эля, Эля! — Мою счастливую созерцательность нарушил оклик, в котором было что-то просительное и одновременно требовательное. — Да подождите же, Эля!

Нас нагонял Гера. Ирина поморщилась, а Шон улыбался искренне и щедро, он хорошо поладил с этим парнем.

— Эля, не сочтите за бред, но не могли бы вы поправить руны на моем кинжале?

— Прямо на кинжале? — Я опять развеселилась, вспомнив содержание надписи. — Да зачем? Красивый клинок. Гравировка глубокая. Там все гармонично. — Парень сник, жаль было его так обламывать, но ведь переделывать чужую работу в данном случае — только портить.

— Понимаете, моя сестра, — парень опять замялся, — у нее беременность тяжелая. Я думал, может, эти руны помогут?

— И как ты себе это представляешь? — Ирина, как всегда, ставила вопрос ребром, — твоя беременная сестра будет с кинжалом ходить? Это незаконно, знаешь ли.

— Мам, а ты ему другие сделай, — Шон, улыбался, радуясь тому, как здорово он все придумал.

— Вы так в это верите? — Ирина не скрывала скепсиса, настроение у нее было явно подпорчено.

— Вы знаете, верю, — с неожиданной силой сказал Гера. — Вы не видели, что сегодня на поле происходило, а я видел и сам эти ножи метал. И разницу почувствовал. Поэтому да, верю!

— Я подумаю, что смогу сделать для вашей сестры. Но обещать ничего не могу! — Столько эмоций нахлынуло. И помочь хотелось, и похвастаться, и любимым делом заняться.