— Так что там с травмами Фрол, — спросила, целуя сына в макушку, не позволив ему отойти, — и вообще, что произошло?

— Подрался, как и положено порядочному пацану его возраста. — Хотелось съязвить, дескать, это всё объяняет, но стало вдруг неловко за свою горячность, видно же, что мужик переживает.

— А почему не переоделись?

Фрол потёр лицо не очень чистыми руками и заговорил покаянным тоном:

— Виноват, Эля, не усмотрел. Димка помог мне одну железяку приварить, кстати рука у него твёрдая, клещи держал — любо-дорого. Дальше болгаркой надо было — зачистить. А это пыльно очень, вот и спровадил его на улицу, чтоб пылью да окалиной не дышал, там у меня лавочка в тенёчке имеется. К нему местные и пристали.

Вот с чего бы, спрашивается, местным приставать, никогда не пойму эти самцовые заморочки. Не оборотни вроде.

— Ну мам-Эля, — возмутился ребёнок, верно разгадав мой невербальный посыл, — я сижу себе в телефоне играю, подходят трое, такие же пацаны, и давай задирать: да кто тут у нас такой апельсиновый, да не, не апельсиновый, а вовсе тыква; да зачем мне такой телефон, дураку рыжему; да, глядите, он ещё и браслетку натянул серебряную. Девайс, говорят, шибко дорогой, сразу найдут, а вот браслетка, дескать, им точно сгодится. Ну я телефон-то отложил, дождался, пока первый замахнётся, чтоб самому не начинать, хотя знаю таких, когда кучей, обязательно полезут, ну и вдарил.

— Я выскочил, — продолжил повествование Фрол, — когда визг услышал, как раз болгарку выключил, а там трое на Димку наседают, уже почти повалили и девчонка какая-то стоит в пяти шагах и визжит как резанная, хотя её никто не трогает.

— Ага, дядя Фрол как гаркнет, я аж присел. Тут мне на губу и навесили, но это ерунда. Бывало и хуже.

Уж я-то знаю, как у тебя бывало, милый ты мой, прострелило душу непривычной жалостливостью.

— Ну, мам-Эля, ну мамочка, ну не плачь. Я им знаешь, как навалял, им ещё крепче досталось!

— И вправду, Эля, не стоит плакать, — Фрол беспомощно и неловко пытался меня успокоить, даже стыдно стало своей сентиментальности.

— А что за девочка там была? — ну не молчать же в самом деле, надо отвлечься, а то в голос реветь начну.

— О! — Фрол в восторге закатил глаза.

— О! — Вторил ему Димка, — эта…эта… — слова, видимо, никак не находились, — эта штука…меня так спасала. Визжит, значит, чтоб внимание привлечь, а сама на телефон снимает, обещала видео прислать. Сказала, что если их мамаша скандалить примется, чтоб запись участковому показали.

— Ничего не понимаю, какая мамаша, какой участковый?

— Да Димка, похоже, там кому-то зуб выбил, походу, брату этой девочки. Она за ним следила зачем-то, — старший и младший переглянулись и синхронно пожали плечами, — вот и оказалась в свидетелях. А про мать я и сам не понял. Шпану разогнал, кузню закрыл и мы в травмпункт поехали. Вот, Эля, врач справку о побоях написал, на всякий случай, — и суёт мне невзрачную бумажку, на которой красуются несколько печатей, одна из них треугольная, знакомая по документам из больницы.

Прочесть написанное мне не удалось, почерк у доктора был, как бы это сказать поделикатнее, неудобочитаемый. И чувства вызывал… неудобо-обсказуемые.

— Дим, а ты номер телефона девочки записал? У неё не будет проблем? Может ей помощь нужна, всё-таки конфликт с братом…

— Наська сказала, что всё путем, у неё с этим недоумком-братом вечная война. — Потом помолчал и добавил мечтательно, — была бы у меня такая сестра, эх! Но позвонить стоит, как думаете, дядя Фрол?

— Думаю, что это по-мужски. Иди умойся. Собирайтесь Эля, я отвезу вас. Не чумазым же в такси. А потом вернусь в кузню.

— Ух ты, круто! — прервал нас вопль ребёнка, не дошедшего до рукомойника. — Дядя Фрол, смотрите! Мама, это же ты рисовала, да? Эльфийский, да?

Неожиданно обретший племянника Фрол внимательно разглядывал мои почеркушки.

— Какой масштаб?

Вопрос застал несколько врасплох, о пропорциях я не думала, это происходит автоматически, как говорят в этом мире. Пропорции — основа профессии специалиста по начертательной магии. Ну что тут скажешь, просто показала себе под подбородок.

— А два других ракурса нарисовать сможете? В том же масштабе? — Глаза у солидного ювелира горели детским возбуждением. — Ну и фантазия у вас, Эля, вам же цены нету! Скиф, как этот рисунок увидит, в рабы к вам попросится, только бы вы ему растолковали, что, как, где. А меч придумать сможете? Знаете, что, — вдруг затараторил Фрол, — а поедемте с нами в поле, мы в выходные на конеферму собрались. С ночёвкой. Там лошадей арендовать можно и место для лагеря есть, я приглашаю! Всех троих! Димка, проси мать, чтоб согласилась!