А так — все как будто довольны.

Май много улыбался и с удовольствием рассказывал о мире и здешней технике. Об открытиях, об обожаемых дирижаблях и немного менее любимых парусниках, о легких фанерных самолетах с пропеллерами, о навигации по солнцу и звездам и о новейшей системе радиомаяков, сеть которых активно строилась по всему континенту.

Ну а я с большим удовольствием и пониманием слушала его пояснения, задавала вопросы и уточняла детали, порой вместе с Недичем искренне удивляясь собственному знанию предмета, которое только подтверждало предположения Стевича: моей голове явно больше семнадцати лет. Хорошо так больше, раз в пять.

— Слушай, может, я уже совсем старенькой бабушкой была? Прожила жизнь и умерла естественной смертью? — предположила весело.

— У тебя для этого неподходящий характер. — Май покосился на меня с сомнением.

— Ой, ну вот только не говори, что ты никогда не встречал энергичных старушек, которые могут дать фору молодым!

— Пожалуй, — вынужденно согласился мужчина. — Есть у нас одна преподавательница на кафедре… Только тебя очень сложно воспринимать взрослой, когда ты не рассуждаешь о чем-то сложном и важном. Даже просто — взрослой, не говоря о другом.

— Да и не воспринимай, — легкомысленно отмахнулась я. — Номинально мне вообще три дня от роду, считай — младенец!

После ужина мы без спешки добрались до внушительного спортивного комплекса, принадлежавшего Зоринке и расположенного неподалеку от уже знакомых мне зданий. Просторный бассейн, два больших спортзала и несколько маленьких гимнастических — университет предоставлял своим студентам и работникам возможности не только для умственного развития.

Май, за локоть которого я продолжала держаться всю дорогу, знал этот корпус отлично. Мы не пошли к главному входу, а попали внутрь через неприметную боковую дверь — слегка обшарпанную, подвального вида. Она, собственно, и вела в подвал, только сухой и обжитой. Прямо за дверью находился небольшой, совершенно пустой холл с высоким белым потолком, серой керамической плиткой на полу и выкрашенными в жизнерадостный светло-зеленый цвет стенами.

Оттуда в три стороны расходились коридоры — прямо, влево и вправо, куда мы и свернули. По коридорам гулко разносились невнятные разнообразные звуки — то шорохи, то шаги, то гул ударов, то монотонное гудение голосов, когда слова разобрать невозможно, но ясно, что говорящих несколько.

Коридор закончился крутой лестницей с серыми высокими ступенями и белой, местами потемневшей штукатуркой на стенах. Поднявшись на два этажа, мы опять шагнули в коридор, уже гораздо более широкий и «представительный», чем в подвале: плитка под ногами крупная, с красивым геометрическим узором, двухцветные стены — снизу, примерно до середины, шоколадно-коричневые, выше нарисованного орнаментального бордюра — песочно-желтые. Да и света тут было больше — те же самые шарики на подставках, что и везде, но внизу они располагались гораздо реже.

А вот дверь в стене имелась только одна, и через нее мы вошли в собственно спортивный зал. Тренировка пока не началась — видимо, еще не все собрались. Восемь подтянутых крепких мужчин в легких светлых брюках, мягких тапочках на шнуровке и свободных зеленых рубашках с коротким рукавом собрались группой недалеко от входа. Кто-то спокойно разговаривал, кто-то лениво разминался.

Стевич был среди них, он-то нас заметил первым и — буквально просиял:

— Май! Пришел-таки!

Кажется, в этот момент Недич с трудом подавил порыв шмыгнуть за дверь, а потом стало уже поздно. Из присутствующих моего тезку не знали, кажется, только двое — они вежливо подошли со всеми, но держались чуть в стороне, пока товарищи выражали эмоции. Одинаковые у всех: появлению Мая очень радовались. А я, тихонько отступив за спины мужчин, наблюдала за этой картиной с отчетливым умилением.

Все-таки он очень бестолковый. Ну вот почему он с этими людьми перестал общаться? Видно же, что плевать им на его титул и прочие регалии, они его без них хорошо знают и ценят. Небось и не вспомнили сейчас об изменении его статуса, иначе не хлопали бы так радостно и искренне по плечам. Нет, понятно, после аварии Май наверняка был не в том состоянии, чтобы впрягаться в тренировки, но я считаю — это совсем не повод прекращать общение с друзьями!

Вскоре подтянулись остальные игроки, часть которых радостно присоединилась к гомонящей группе с черным пятном-Недичем посередине, а другая, меньшая, скучковалась в стороне, с одинаковым любопытством поглядывая на меня и на товарищей.

— Что показывают? — раздался рядом тихий незнакомый голос.

Глянув через плечо, я обнаружила невысокого худощавого мужчину с узким сухим лицом и коротко остриженными седыми волосами, конечно же традиционно расцвеченными пестрыми перьями. Выглядел он заметно старше Стевича, и я сделала вывод, что это тренер. Он был одет в зеленое.

— Возвращение блудного сына, — также негромко сообщила я.

— Интересно? — живо полюбопытствовал он.

— Поучительно, — ответила честно.

Тренер весело хмыкнул, сделал пару шагов вперед, обошел меня и гаркнул так, что я подпрыгнула:

— Недич, гнутую биту тебе в ухо, ты почему не в форме?!

— Гнат, но я… — совершенно растерялся Май.

— Бегом! — рявкнул тот. — Забыл, где раздевалка? Чтоб через пять минут со всеми разминался! Время пошло!

Остальные игроки, не дожидаясь команды, гурьбой побежали кругом по залу, посмеиваясь и переговариваясь на ходу.

— Гнат, но как же…

— А девушку я у тебя временно реквизирую, — ехидно оборвал Гнат. — Верну после тренировки.

— Но…

— Четыре с половиной минуты!