Какая такая личность может быть у сумасшедшего? Никакой. он чуть отличается от животного. А иногда подобен растению… Ведь эти вот застеленные кровати – всё, что у нас здесь есть в личной собственности.

Всё. что нам разрешают с собой взять в палату – под этими матрасами… Даже тумбочки здесь лишь у ветеранов в основном… Не хватает на всех даже такого дерьма… Государству в лом тратить деньги на дегенератов…

А эти уроды приходят и глумятся над единственными вещами, которые ещё напоминают тебе, что ты когда-то жил в ином мире. Что ты – человек. И если тебе повезёт, то ты когда-нибудь выйдешь отсюда… Если тебе повезёт…

Будни нашего дурдома.

На первый мой день в этом чудненьком местечке никаких иных интересных вещей со мной не произошло. Мы провалялись до ужина в кроватях. Хорошо, что я набрала с собою книг. Если дела пойдут таким образом, они уже через неделю у меня закончатся… Придётся просить родичей, чтобы снабжали литературой.

После ужина ещё раз сходили покурили. Интересно всё-таки устроено человеческое общество. Никотин – яд. Вроде как идёт борьба с курением в общественных местах.

А в больницах дымят как паровозы. На заводе перекур – святое дело. Когда я работала на заводе по производству белой техники, нам не разрешалось даже в свободную – не по нашей вине – минутку, посидеть и почитать книгу или газету.

А в курилку сходить – Бога ради. И никто не имел права курящих оттуда растурить или наказать за курение. А вот за чтение на рабочем месте огуливали только так…

Немного меньшей радостью для пациентов была кормёжка. Вообще, приём пищи в психбольнице – маленький праздник. Правда, в нашей палате я этого не ощутила, потому что есть нас не выпускали в столовую вместе с остальными пациентами.

Мы были временными (в большинстве) изгоями местного общества. Карантинниками. Пищу нам привозили прямо в палату. И поглощали мы её в поле зрения всё тех же санитаров – охранников.

А вот позже, когда меня перевели уже на постоянное место «жительства» – лечения – в дальнюю от входа, возле самого туалета, палату, я вполне насладилась этим скромным праздником местной жизни.

Чего стоило само стояние в очереди, неспешное продвижение к окошку раздачи, занятие места за столом, расстановка чашек и кружек на нём…

Сам по себе процесс рассаживания за эти столы, каждый из которых был накрепко прикручен уже знакомыми болтами… А как весело было стучать ложкой по железной миске, требуя добавки.

Иногда эта какофония переходила во что-то, напоминающее бравурный марш или симфонию надвигающейся бури…

Насытиться тем, что в этом заведении называлось едой с непривычки после нормальных домашних харчей большинству страдальцев было нереально… нет… сами по себе продукты были не хуже, чем в обычных российских стационарах… Но, ёлкин… соли-то почему они так жалеют? Постно-пресная жратва лезла в горло лишь тем, к кому вообще никто не приходил и ничего не передавал… И то они старались хоть соли у соседок выпросить.

Итак… насытившись (я в первые дни ещё способна есть такие «яства») и выкурив по последней сигарете, мы снова расположились на своих лежбищах… Моя кровать оказалась поблизости от спальных и дневальных мест Лики и Лёльки. С Ольгой мы лежали голова к голове.

– Светик, – позвала меня наша Профессорша, как я уже окрестила про себя Ольку.

– Ась? – отозвалась я.

– Пока до отбоя время ещё есть…

– А во сколько здесь отбой-то? Что-то я позабыла разузнать.

– В 21-00 начинаем укладываться, а в 22-00 гасят свет, оставляют только дежурные лампочки в коридоре и на посту- чтобы голову не сломали по пути в туалет.

– А что, эти громилы и по ночам здесь стоят? – недовольно покосилась я на санитаров, которые присели на стулья возле выхода, утомившись стоять.

– А ты как хотела? – ночью-то они и нужны больше всего… Вдруг ты под покровом темноты вздумаешь перепилить решётки на окнах.

– Это, интересно, чем? – опередила меня Лика, взгромоздясь на кровать Лёльки позади неё.

– Как это – чем? Странные вы, девочки, – притворно удивилась Лёлька, – зубами, естественно.

– ????

– А что, они у тебя не металлические что ли?

– Аааа…ну даааа… – протянула я, не в силах поддержать смехом несмешную шутку, – в самый раз только решётки ими перекусывать.

– Не перекусывать, а перепиливать!! – повысив голос, возразила Лёля.

– Перепиливают пилами, – парировала я.

– Успокойтесь обе. Перетачивать, – снова вмешалась в диалог Лика.