— Конечно, милая. Ой, ты не одна? — Госпожа Байлис заметила Ричарда.

— Мой напарник, Ричард Эверетт.

— Очень приятно, — кивнул тот.

— Взаимно, молодой человек. Подождите минутку.

Дежурная позвала свою помощницу, и та заняла место в окошке, а мы прошли за нею в святая святых — архив полиции. Здесь было темно и тихо. Архив Иргена — не такое уж посещаемое, а главное — не всем доступное место, зато содержит в себе информацию обо всех преступлениях в городе.

— Что за дело, дорогая? — деловито спрашивала госпожа Байлис, а я едва успевала шагать за ней.

— Оно получило название «дело Цветочника». Помните такое?

— Сейчас все отыщем. Давай удостоверение, и обратимся к кристаллам.

Я протянула карточку, и госпожа Байлис присвистнула:

— Сани, так что же ты молчишь, что вышла замуж?

— Да как-то к слову не пришлось, — смутилась я.

— Значит, поездка пошла на пользу! Правильно, нечего всю жизнь в участке сидеть. Детишек не завела?

— Нет пока, — на сердце стало еще муторнее. Если бы завела, меня бы здесь не было.

— А что так грустно? Не получается? — Госпожа Байлис покосилась мне за спину. Я тоже обернулась — Ричард разглядывал какую-то полку с отсутствующим видом.

— Да не то чтобы… Просто пока рано.

Повторяю слова Ральфа. Лучшая отговорка в мире. «Пока рано». Снова всколыхнулась обида, я глубоко вдохнула, стараясь прогнать грусть. Ничего, все наладится. Иначе и быть не может. А еще вдруг поняла, что жду его. Все эти дни где-то в глубине сердца — жду. Оглядываюсь, когда подхожу к дому Роберта. И когда еду на работу, тоже смотрю по сторонам. Но, видимо, после нашей последней ссоры он видеть меня не хочет.

Наверное, госпожа Байлис уловила что-то такое в моем лице, что прекратила расспросы, а активировала кристаллы для поиска дела, и вскоре передо мной легли несколько подшитых папок. Ричард тут же сел рядом и открыл первый лист. Так, поначалу дело вел некий Саймон Мерлон. Шесть похищенных девушек, одну позднее нашли мертвой. Опросы, версии… До тайны цветов никто не добрался. А затем…

У меня задрожали руки. Ричард тут же заметил, отобрал папку.

— Филипп Рейнер. Ты его знаешь? — спросил осторожно.

— Мой брат. Покойный.

Я на мгновение закрыла лицо руками. Затем взглянула на знакомый почерк. Еще две девушки — и Филипп его нашел.

— Взгляни, порядок цветов другой. Здесь нет ни лилии, ни хризантемы, — говорил Ричард, будто не замечая моего состояния. — Есть только гвоздика, и то белая. Может, этот новый Цветочник просто продолжает порядок? Как думаешь?

— Что? — Обернулась к нему. — Извини, задумалась. Не знала, что Фил вел это дело. Он не рассказывал.

— Преступник — Георг Лирдон, продавец в цветочном магазине. Твой брат вычислил его по особому сорту последнего цветка — орхидеи. Редкий сорт, проверил три магазина — и нашел нашего Цветочника. К нему применяли воздействие менталиста.

— С чего ты взял? — Снова обратилась к папке.

— Вот протокол того, что получилось найти в его голове. Потому что Лирдон так и не признался, где девушки.

Я смотрела на лист и подпись под показаниями — Р.Р. Роберт Рейнер. Неужели Филипп попросил его работать с Лирдоном? Но Роб всегда отказывался помогать полиции. Вот только в этом случае использование ментальной магии не дало результата. Удалось только выяснить, что первой жертвой стала возлюбленная Лирдона, которая не ответила на его чувства. А следующие были просто похожи на неё какими-то мелочами. Ничего больше. Лирдон не выдержал вмешательства и сошел с ума. Об этом говорил код 117 на странице.

— Твоему брату повезло, что этот тип прокололся, — заметил Ричард. — Иначе его бы никогда не нашли. Надо узнать, были ли у Лирдона фанаты, родственники, близкие друзья. Кто-то, кто мог бы начать за него мстить.

— Да, ты прав. Займемся этим завтра.

Я еще раз просмотрела материалы дела. Тот Цветочник, да не тот. Лирдон не мог восстановить разум. Его приговор — тюрьма, из которой мало кто выходит живым, потому что отправляют туда только тех, кому нельзя выходить. Филипп, как же мало я о тебе знала!

«А о ком ты знаешь больше? — спросил внутренний голос. — О Роберте? Он не говорил тебе, что помогал Филу. О Ральфе? Сама видела, что он чем-то обеспокоен, но не настояла, а вместо этого унеслась, куда глаза глядят».

И это была правда. Я ничего не знала о самых близких для меня людях. Или это они тщательно оберегали меня от этого знания. Даже Ал свои сны мне никогда не доверял. Я понимала, что они возвращались, только когда он среди ночи уходил из дома на берег моря и сидел там до рассвета. И спрашивать было бесполезно. Почему так?