Я разделил эту книгу на пять частей. Первая и вторая рассказывают о моем опыте в политике, начиная со встречи с Эдом Ренделлом и заканчивая избирательной кампанией Блумберга в мэры Нью-Йорка. Третья часть посвящена моему первому близкому знакомству с продвинутыми технологиями в лице «Убера» и борьбе с бюрократами по всей стране. В четвертой части я делюсь опытом и даю советы на тему того, как стартапу не погибнуть в столкновении с политикой на примере легализации ежедневных онлайн-игр фэнтези-спорта (Fan-Duel и DraftKings), битв с крупнейшими страховыми компаниями (Lemonade), и обеспечении получения марихуаны по требованию (Eaze).

Не каждое сражение можно выиграть, как я убедился, работая с платформой для совместного использования кухни под названием MyTable. А некоторые битвы бывают столь долгими и тяжелыми, что вынуждают погрузиться в хаос, известный как Трамп и Вашингтон (это я узнал на примере Handy.) В последнем разделе я рассказываю об универсальном решении для всего сразу – о мобильном голосовании. Значительное упрощение процесса, при котором участие голосующих увеличивается экспоненциально, кажется очевидным шагом вперед для вас и для меня. Но это до смерти пугает почти всех политиков всех партий: они совершенно не заинтересованы в том, чтобы потерять свое место. А между тем этот шаг превратил бы извечную борьбу с бюрократами в безмятежный воскресный утренний сон.

В конце книги вы найдете пошаговые инструкции для стартаперов, рассказывающие о том, как надо действовать в определенных ситуациях – например, когда стоит требовать разрешение, а когда извиняться; как привлечь своих клиентов к борьбе с политиками или какой рынок выбрать следующей своей целью.

Конечно, почти детективные истории о том, как мы «сделали» Энтони Винера, переизбирали Майка Блумберга, разбирались с коррумпированными политиками в Чикаго, придумывали, как легализовать доставку марихуаны, управляли казино, поднимали интерес к фэнтези-спорту и, конечно, помогли «Уберу» встать на колеса – это очень увлекательно. (Эти главы я писал с удовольствием, надеюсь, и читать их вам будет приятно.) Но дело не только в этом. «Взорвать» отрасль или индустрию – значит не просто прийти с гениальной идеей или новой суперплатформой. Это значит изменить статус-кво в политике. Именно на это рассчитывают ваши работники, инвесторы и клиенты. Именно от этого, возможно, зависит будущее вашего стартапа, а если смотреть дальше – и всей мировой экономики. Новые технологии создают новые рабочие места, делают жизнь лучше и легче, помогают выработать новый подход к выборам и открывают много других возможностей для каждого из нас и для человечества в целом.

Изучение языка политики (или, как называет ее моя жена Харпер, «темного искусства») занимает несколько лет. Я лично попал в политические круги практически по случаю и так же случайно обрел примерно половину выпавших на мою долю шансов. Но, как и с любым умением, здесь требуется время, труд и постоянное повторение пройденного – и в конце концов вы освоите неизвестную прежде науку.

С Эдом Ренделлом я познакомился на Демократической Конвенции в 1992 году. Он тогда был мэром Филадельфии (позже пошел на повышение – стал губернатором Пенсильвании). Я же, молодой парнишка, только что окончил первый курс Пенсильванского университета и каникулы проводил, подрабатывая пляжным официантом в клубе «Сэндс Бич» на Лонг-Айленде. Если кто смотрел фильм «Парень из «Фламинго», то он примерно про мою тогдашнюю жизнь – исключая торговлю «девочками» и полупрофессиональные покерные турниры.

Шесть дней в неделю я проводил, подавая праздной публике бургеры из индейки, кофе со льдом и так называемые LEO (лосось, яйца и лук, самое дорогое блюдо в пляжном меню); надувал резиновые бассейны, таскал лежаки к воде и болтал с владельцами пляжных баров. Они казались мне очень большими боссами.

Никого из мира политики я не знал. Мой отец прибыл в США прямиком из Германии, из лагеря беженцев, после окончания Второй мировой войны. И хотя моя семья жила довольно прилично, имея собственный schmata-бизнес (швейный бизнес – для тех, кто не знает идиш), никаких политиков в нашем окружении не наблюдалось. Единственное, отец был знаком с парнем по имени Брайан О’Дуайер, чья юридическая фирма обслуживала профсоюз плотников. Брайан имел некоторое отношение к нью-йоркской политике: его отец был председателем городского совета, а дядя в конце сороковых был мэром – правда, совсем недолго, потом случился коррупционный скандал, так что дядюшке пришлось мотать в Мексику. Но Брайан знал: я мечтаю попасть в те круги.

В 1992-м круги расходились вокруг Билла Клинтона. Демократическая Национальная Конвенция должна была проходить на Мэдисон-сквер-гарден, и у плотников там работы хватало: построить трибуны, подготовить место, а затем следить, чтобы все было в порядке. Профсоюзу выдали пропуска на проход туда в любое время по необходимости. Один из таких пропусков перекочевал сперва к Брайану, а от Брайана ко мне. «Если тебя о чем-то спросят, просто сделай вид, что поправляешь что-то», – напутствовал он меня.

Сейчас, повидав множество разных политических конвенций, я знаю: там абсолютно ничего не происходит, пока на трибуну на поднимаются «тяжеловесы». Вот тогда и включаются камеры национальных ТВ-каналов, но происходит это не раньше восьми часов вечера. Тем не менее в газете было написано: «Конвенция: от полудня до полуночи». Насколько я понимал, сейчас как раз полдень. Я надел костюм, по дороге захватил пропуск в конторе Брайана и направился на Мэдисон-сквер-гарден.

На трибунах, рассчитанных более чем на пять тысяч человек, я увидел максимум пятерых. Двое парней, баллотирующихся в представители от штата Монтана (такого примерно уровня), выступали перед… никем. Ряды были пусты. На них сидел лишь один человек. И я узнал его.