– Дмитрий Дмитриевич? Как же, вчера брал масло. Ну, кто его у нас не знает! Знаменитость. Он у меня свекровь лечил от нервов, да я и сама к нему хожу.
– Она залилась свекольным румянцем.
– Худею... Он такой умный, Дмитрий Дмитриевич, так говорит!.. "Золотые иглы из храма Лотоса"...

Продавщица мечтательно вздохнула, но довольно быстро вернулась к будничной прозе.

– А вот в котором часу - не упомню. После открытия торговли уже около часу, - значит, в начале десятого... И ведь я его всегда примечаю - он еще сказал что-то такое... Подождите!
– встрепенулась толстуха.
– Точно, про участкового нашего. От него, говорит, иду. Подрайон-то рядом... Участковый у нас умница - участок знает как свои пять пальцев, память - компьютер! Он сам совершенно точно скажет, когда Дмитрий Дмитриевич был...

Вывеска подрайона виднелась буквально в двадцати метрах от магазина, и участковый оказался на месте. Солидный, начинающий полнеть капитан Самохвалов стремительно поднялся навстречу коллеге из угрозыска.

– Павел Михайлович, рад видеть! Как у вас? Что-нибудь выяснилось с этим детективом?

– Работаем. С этим и к вам. Кто еще так знает район!

– Верно, верно, - довольно пророкотал капитан.
– Усольцева я, правда, знал неважно, но в его "агентстве" как-то побывал. Любопытно стало, каково это нынче - частным порядком с преступностью бороться.

Как бы подчеркивая контраст, капитан широким жестом обвел просторную комнату - одну из трех в подрайоне, - давая возможность оценить два телефонных аппарата, большой сейф в углу, дюжину вымпелов и грамот на стене, и бархатное знамя на мощном древке за шкафом.

– А с Хотынцевым-Ландой, целителем, вы тоже знакомы?

Участковый как бы даже и возмутился:

– Дмитрий Дмитриевич? О чем речь! Гордость наша. Блестящий врач, а какой человек!

– Но ведь тоже своего рода частник?
– съязвил Строкач.

– Ну-у, скажете... Между прочим, он заходил вчера. Утром, где-то без двадцати девять. Я тоже только что прибыл, мы у дверей столкнулись. Побеседовать с Дмитрием Дмитриевичем - одно удовольствие, от него такая энергия исходит, потом целый день легко дышится.

– И долго вы заряжались?

– Не понял, - удивленно вскинул седую голову Самохвалов.

– Сколько вы беседовали с Хотынцевым-Ландой?

– Это проще простого, - участковый ткнул кургузым пальцем в черный раструб радиоточки.
– Как раз "Маяк" девять пропикал, он и заспешил. Занятой человек.

– Значит, в девять?

– В четверть десятого - мы с ним уже на ходу потолковали кое о чем. А в чем, собственно, дело?

– Павел Михайлович, вы это серьезно насчет целителя?
– в голосе Родюкова слышалось такое наивное удивление, что Строкач расхохотался.

– Ну, Игорь, ты у нас прост. Я лично вполне допускаю, что все действующие лица уже на том свете.

– Ну, Минская, во всяком случае, оборонялась...

– И потому выхватила из кармана халата "вальтер", которого у законопослушного гражданина быть не может? Пистолет был наготове - на ткани следы смазки, на оружии - ворсинки.

– Тогда, может, она выстрелила сначала...

– А Усольцев, мгновенно скончавшийся от трех пуль, прыгнул к Минской, ударил ее ножом и убрался в свой угол. Любопытная версия. Растешь... Ладно-ладно, не дуйся, - кивнул Строкач, посерьезнев.
– Не было у меня причин грешить на Дмитрия Дмитриевича. Нет мотива, а кроме того - алиби, все состыковалось. В восемь тридцать вышел из дома, вахтер подтверждает. Десять минут ходу до подрайона. Сорок минут с участковым. В это время Усольцев пришел к Минской, уже оба были мертвы. В семнадцать минут десятого Хотынцев-Ланда входит в магазин. Две минуты на покупку масла совпадает с показаниями продавщицы и ее напарницы из соседнего отдела. В девять тридцать он уже возле дома, отдает соседке покупку и спешит на работу. В клинике появился, когда еще не было десяти.

– Что это за время такое - "не было десяти"? Как-то неконкретно, товарищ майор.
– Родюков ухмыльнулся.

– Увы!
– Строкач развел руками.
– У него свой ключ, а уборщица пришла ровно в десять. Доктор уже был на месте, облачен в белый халат и что-то там колдовал со своей водой. Впрочем, все это не имеет значения - к тому времени, когда он вручил масло соседке, вахтер обнаружил трупы. Так что считаю излишним дальнейший анализ распорядка дня многоуважаемого психотерапевта.

– Вот и отлично, Павел Михайлович. Он у нас - положительный персонаж, даже чересчур.

– Дело в алиби, а не в этой сугубой положительности. Самое подозрительное, что может быть, - стопроцентная лояльность. Ведь вполне можно допустить наличие неизвестного нам мотива. Знаешь, как говорят: "если есть брак, есть и повод для убийства". То же самое и с соседями.

– Тогда можно допустить, что...

– Семидесятилетняя старуха мастерски зарезала молодую крепкую девушку, - подхватил майор.
– С близорукостью минус восемь и ишемической болезнью второй степени. Наблюдается она, однако, в районной поликлинике, невзирая на фантастические способности обожаемого сына. Оставь Марию Сигизмундовну в покое. Идем дальше. Рядом у нас обитает очаровательная Светлана Евгеньевна Турчина, двадцати лет. С вечера к ней кавалер пожаловал. С ночлегом. А между тем утром никто не видел, чтобы он выходил, не оказалось его и в квартире.