Наконец, я докатилась до основания лестницы и остановилась. В первую минуту просто лежала, не в силах пошевелиться. Нужно было привыкнуть к расположению потолка, уже не вертящегося вокруг, а находящегося над головой. Кстати, о голове. Кажется, я набила та-акую шишку! Я поморщилась и подняла руку.

Тут над собой я увидела лицо Луизы, склонившейся надо мной. Она прибежала на место происшествия первой.

— Госпожа! — ахнула она, всплеснув руками, — вы живы? Боже мой, какое горе!

В этом доме этот вопрос почему-то пользуется огромной популярностью. За прошедшее время мне его задавали уже трижды.

Кадо двумя огромными прыжками подскочил ко мне и заскулил. Потом грозно рыкнул на Луизу, зарычал, оскалив зубы. Она взвизгнула и отскочила в сторону. Кадо ринулся за ней, намереваясь цапнуть. Я догадалась об этом сразу, так как прекрасно изучила своего пса.

— Прекрати! — крикнула я, — фу! Иди сюда, немедленно!

Он нехотя повиновался. Луиза, визжа, умчалась по коридору.

— Противный пес, — сказала я ему, пытаясь встать, — плохой, противный пес.

Встать было непросто. Во-первых, я лежала головой вниз, ноги при этом располагались на ступеньках много выше. Пришлось перевернуться, обнаружив пару синяков на спине, плечах и других выступающих частях тела. Мне в этом отношении сложнее, у меня таких мест слишком много. Я имею ввиду кости.

— Ох, — вырвалось у меня, когда я наконец приняла нормальное положение, — ну и ну.

Сев на ступеньку, я поморщилась. Кажется, нашла еще синяки. На том месте, на котором сидят. Кадо подошел ближе и лизнул меня в щеку с виноватым видом.

— Не подлизывайся, — строго проговорила я, — напроказил, а теперь стыдно?

В это время вернулась Луиза, и не одна. За ней бежали герцог и Эвелина, должно быть, прямиком из столовой.

— Эта собака взбесилась! — твердила горничная, прячась за спину герцога от Кадо, который снова зарычал, — она прыгнула на госпожу и та упала! А потом кинулась на меня!

— Я на тебя не кидалась, — огрызнулась я.

Вот дура! Могла бы подобрать и другое выражение.

— Она кинулась, — та вытянула руку, указывая на Кадо.

— Это он, — уточнила я.

Эвелина кинулась ко мне, присела рядом и, всхлипывая, спросила:

— Ты цела, Белла?

— Относительно, — отозвалась я честно, морщась и рассматривая ногти.

Вид у них был ужасный. Пропал маникюр. К тому же, пальцы жутко болели.

— Пойдем, — герцог взял меня за плечи, пытаясь приподнять.

— Ай! — вскричала я.

— О Господи! Ты что-то себе сломала! — Эвелина всплеснула руками.

— Нет, кажется, нет, — я помотала головой, — только не надо меня трогать, ладно? Я сама встану. Ой!

Теперь я обнаружила повреждения на ногах. Было очень больно на них стоять и я без церемоний вцепилась в герцога.

— Эту гадкую собаку надо пристрелить! — припечатала Луиза, недовольная, что о ней забыли.

— Я тебя пристрелю, — пригрозила я, — не смей трогать Кадо.

— Никто не тронет вашу собаку, — пообещал мне герцог, — держитесь за меня, я помогу вам дойти.

То, как я поднималась по лестнице, следовало запечатлеть для потомков. На каждой ступеньке я охала, шипела себе под нос ругательства, не очень сдерживая голос, так что герцог не выдержал, подхватил меня на руки и невзирая на мои вопли, потащил в комнату. Эвелина бежала рядом и через каждую минуту спрашивала:

— С ней все будет в порядке, да? Скажи, Огюстен, все будет хорошо?

— Пошли за доктором и не задавай глупых вопросов! — отрезал он, когда она спросила это в десятый раз.

Наверное, его, как и меня, это начало раздражать.

Она развернулась и побежала в обратную сторону.

Когда мое бренное тело водрузили на постель, я тут же села и первым делом пощупала шишку на затылке. Так и есть, шишка с мой кулак.

— Что там? — спросил герцог.

— Что там может быть? Шишка, — отозвалась я не слишком вежливо, не до того было, — черт, я вся в синяках!

— Это неудивительно, — хмыкнул он, — удивительно другое. Как вы могли уцелеть, упав с лестницы.

— Кто сказал, что я целая? — проворчала я.

— Раз у вас есть силы на то, чтобы мне дерзить, стало быть, серьезных повреждений нет, — вынес он свой вердикт.

Тоже мне, специалист! Я презрительно фыркнула.

Тут в комнату влетела Эвелина, красная от бега и, задыхаясь, выпалила:

— Ну? Что?

— Готовьте гроб, — мрачно съязвила я.

Они оба посмотрели на меня так, словно в самом деле в это поверили.

— Ну что вы так смотрите, будто у меня руки-ноги отваливаются? — разозлилась я, — ничего особенного не произошло.