Он скорчил пренебрежительную гримасу:

— Если вы его любите, то очень искусно это скрываете. За все время, что я вас знаю, вы ни разу на него не взглянули.

— Вы полагаете, что очень хорошо меня изучили? — сдержала я улыбку.

— Такие вещи видны сразу.

— Ну и что? — меня это начало раздражать.

— Если вы не любите мужа, значит, должны любить кого-то другого. Это закон природы. Не я его придумал.

Ну надо же, он еще помнит про какие-то законы! Отвратительный нахал.

— Вы имеете в виду себя, месье? — уточнила я.

— Очень хотелось бы на это надеяться, — тихо прошептал де Пуайе.

Боюсь, в моем случае законы природы на тебя не распространяются.

— Мы могли бы познакомиться поближе, — еще тише заметил он.

А вот этого мне хотелось бы меньше всего. Не знаю, почему, но он так меня раздражал, что хотелось его стукнуть. Так как сделать этого было нельзя, я терпела, скрипя зубами.

Наш слишком тесный тет-а-тет нарушил герцог и это был тот случай, когда я действительно этому обрадовалась. Отведя меня в сторону с каким-то незначащим вопросом, он спросил:

— Он очень вам надоел?

— Почему вы так решили?

— Вы стоите с таким лицом, словно у вас болят зубы. Или они действительно болят?

— Нет, он действительно мне жутко надоел. Но я не думала, что это так заметно.

К нам подошла бледная Эвелина и тут же вцепилась в мою руку. На сей раз я соизволила это заметить.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— О, как я тебя понимаю! — простонала она, — как я тебя понимаю!

— Да в чем дело?

— Ни в чем, — Эвелина мотнула головой.

— Но я же вижу, что ты едва на ногах держишься. Перестань, Эви, говори, я никому не скажу.

— Ох, — выдохнула она, — ты была совершенно права. Этот корсет не стоило так сильно затягивать.

Я закусила губу, пряча рвущийся наружу смех. Как вам это нравится? А ведь я ее предупреждала! Она думала, я впустую сотрясаю воздух? Ну, и что теперь делать?

Именно этот вопрос и задала мне Эвелина.

— Шнуровку следует ослабить, — предложила я единственный известный мне вариант.

— Как? — трагическим шепотом осведомилась она, — здесь полно народу.

Да, я уже успела заметить, что проклятый корсет сильно вредит мозгам. Но не до такой же степени.

— Ты ведь не собираешься делать это здесь. Нужно пойти куда-нибудь, найти место, где никого нет и там этим заняться.

— Пойдем, Белла, — взмолилась Эвелина, — поможешь мне это сделать.

— Я? — я приподняла брови, — я не умею этого делать.

Теперь она посмотрела на меня как на дуру.

— Считаешь, это очень трудно?

— Не знаю. Никогда этим не занималась. Вот что, попроси своего брата.

— Ты что?! — ахнула Эвелина тихо, но достаточно выразительно.

— А что такого? Или он тебе не брат?

— Но Огюстен тоже не умеет этого делать.

Тут я фыркнула. Нельзя же быть такой наивной, в конце концов! Уж что-что, а это он умеет делать в совершенстве.

— На королевском приеме именно он это сделал, — сообщила я, — и вполне удачно.

Эвелина посмотрела на меня очень жалобно.

— Тогда может быть, ты его попросишь?

— Не могу. Два корсета за неделю — это слишком. Он меня убьет.

— А так он убьет меня, — она всхлипнула.

— Но ведь это твой корсет, а не мой. Тебе, конечно, очень идет это платье. Но мне кажется, что лучше иметь возможность дышать свободно, а не через раз.

— Ну, пожалуйста, Белла! — девушка взяла меня за руку, — я боюсь, он так кричит, что меня в дрожь бросает.

— Не бойся, здесь он не будет кричать.

— Все равно, будет так смотреть… Ну скажи ему, Белла! Ты ведь уже привыкла, а я не могу.

— Очень мило, — хмыкнула я, — значит, пусть он смотрит на меня, как крокодил на добычу. Спасибо.

Она прыснула и тут же поморщилась.

— Мне больно. Неужели, тебе меня совсем не жалко?

Я выругалась сквозь зубы. Ну, за что мне это наказание? Что я такого сделала? Почему я должна обращаться к герцогу с такими идиотскими просьбами? Ведь это ее брат, в конце концов! И ее корсет! Где была моя голова, когда я рассказала ей об этом?

Пришлось выполнить ее просьбу. Нельзя сказать, что герцог очень обрадовался. Он раздраженно заметил: