– Это другое, это творчество. Очень уважаемый процесс, даже если нет признания. Пишите и всё будет. Не в этой жизни, так в следующей. – Ну что, пока ещё не очень поздно, я бы хотел кое-что сделать для тебя. В доме порядок, так что добро пожаловать в мой врачебный кабинет.

– Надеюсь, там нет стоматологического кресла?

– Надейся, - он, наконец, улыбнулся, и Кристина увидела, что зубы у него очень ровные и красивые. С такими зубами можно улыбаться всё время, подумала она и обратила внимание, что по всему её телу простиралось тепло и, несмотря на прохладный вечер, она уютно чувствовала себя в лёгком платье без рукавов, забыв о кардигане, в который куталась.

Она шла за Александром, человеком которого совершенно не знала, доверчиво, как ходила в детстве за отцом. Такого ощущения покоя и защищённости она не испытывала ни с одним мужчиной.

Дом внутри поразил Кристину огромной гостиной с четырехметровыми потолками и свисающей на цепях деревянной люстрой с плафонами, имитирующими свечи. Угловой диван вызвал желание сбросить туфли и немедленно зарыться в мягкие подушки. У окна с видом на лужайку, приютилось массивное кресло-качалка, в котором Кристина легко могла представить Александра с толстой книгой в руках. Кристина вздохнула: это был добрый дом, в котором хотелось остаться надолго: смотреть на огонь, закутавшись в плед, слушая музыку. Прямоугольная со скруглёнными краями арка вела в кухню. Кухня была белой из натурального дерева в классическом стиле со множеством шкафчиков и разделочных столов. На такой кухне можно накормить большую семью.

– Мне нравится готовить для друзей, - сказал Александр, остановившись позади неё. Раньше думал, что у меня будет семья.

– И что же? – спросила Кристина, не поворачиваясь. Глядя ему в глаза, она бы не осмелилась задать такой вопрос.

– Не сложилось, - коротко ответил Александр.

– Извините за любопытство, - Кристина всё ещё смотрела на кухню, думая, как это больно, когда ты строишь что-то одна, а вторая половина лишь принимает, а потом оказывается, что ей это и не надо. И когда вы расстаётесь, твоя боль намного сильнее, потому что он жил без твоей мечты и без твоего желания создать будущее. И вот с этой обманутой мечтой ты вынуждена жить дальше, и у тебя уже нет сил и желания что-то делать, когда рядом действительно появляется подходящий человек. Ты выпотрошена и боишься растерять себя попусту.

Кристина повернулась к Александру и, высказав свою мысль вслух, увидела в распахнувшейся голубой бездне его глаз ту же самую боль и тот же самый запрятанный страх.

– Похоже, у нас много общего, - сказал он. – Но у меня есть друг, врачеватель людских душ, как мы его называем, он пришёл к выводу, что любовь, которая накопилась, нужно не задавить в себе, а положить в копилку и, когда рядом появится нужный человек, достать оттуда и, как величайшую драгоценность, подарить ему.

– Интересная мысль. А если опять неудача? Если это снова не твой человек?

– Значит, впереди к тебе идёт ещё кто-то, предчувствуя, что ты ему можешь дать. Мы, мужчины, всегда чувствуем: есть ли в женщине эта драгоценность или в душе у неё пустота, заполненная карьерой, спортом или, что ещё хуже, собачкой или кошечкой. Такие женщины дарят всю свою любовь кошечке, а потом удивляются, что одиноки. Но зачем нам идти туда? Чтобы делить её любовь с кошечкой, которая ещё к тому же надёжно занимает вторую половину в кровати, которая должна оставаться пустой и холодной, чтобы в душе жил призыв во вселенную: «Дайте мне моего мужчину! Я здесь! Я жду!» Вот тогда всё будет.

Кристина погрустнела. У неё хоть и не было кошечки, но пустота внутри действительно разъедала душу, и она как раз задавила свою любовь Витьке, а не положила её в копилку.

– Поэтому вы не заводите кошечку? – спросила Кристина, чтобы отвлечься.

– Здесь будет женщина. Любимая. Очень надеюсь, что я её дождусь в этой жизни.

Кристина опустила глаза, испытав непонятную ревность к той, которую он ещё не знал. Живое воображение даже нарисовало улыбающееся лицо с тонкими чертами и светлыми волосами, гордую осанку, строгость движений и властность. И, конечно, у неё не будет такого прошлого, как у Кристины. Словно почувствовав её боль, Александр взял её за руку, и Кристина замерла, застигнутая врасплох теплотой струящейся из центра его ладони. Потом он заглянул ей в глаза и сказал:

– У нас ещё будет время поговорить вечером, а сейчас пойдём освобождать тебя от демонов.

Кристина кинула: ей неожиданно стало легко, как бывает тёмному небу, когда солнечный просвет разрезает черноту.

Кабинет располагался на первом этаже, рядом с входной дверью, которую не заметила Кристина. Первое, что бросилось в глаза, это обилие икон. Здесь даже был вырезанный из тёмного дерева иконостас, перед которым горела лампада. На столике лежали восковые свечи, две из которых зажёг Александр. Кристина поёжилась: комната вызывала противоречивые чувства. У противоположной стены, напротив иконостаса, стояли мягкий диван из чёрной кожи и два кресла. Ещё был простой деревянный стул возле двери и, на прибитых в шахматном порядке полках, много разных книг, названия которых она не могла прочитать от волнения. Лишь выхватила взглядом библию и тут же опустила глаза.

Александр, кивнув ей на диван, подошёл к иконостасу и, встав на колени, начал молиться. Это была самая распространённая молитва «Отче наш», но он читал её нараспев, как читают в церкви, отчего Кристина чувствовала необычное дрожание внутри тела вдоль позвоночника. Он прочитал эту молитву и чуть передвинулся к иконе Богородицы. Не обращая внимания на Кристину, он проводил свой ритуал. Видя, как этот сильный человек молится, Кристина остро осознала, насколько была не права, живя без веры.