– А что, вы здесь так носитесь? – нахмурилась Кристина. – Других мест нет?

– А смотреть… Ладно, извините. Не возражаете, если я вместе с вами позагораю.

– Я не буду загорать. Искупаюсь и всё.

– Опять спешите?

– Да.

– И куда?

Кристина пожала плечами, недоумевая, почему тратит столь драгоценное время с незнакомым мужиком. Правда, надо заметить, что он был ничего. Но вот именно ничего. Особенного. Невысокого роста, как Витька. С заметной мускулатурой, слегка выпирающей из-под рукавов идеально белой футболки. Лицо невыразительное, но и не отталкивающее. Глаза как глаза, без всяких там изысков. Сказать ему, что едет в такую жару в Москву, заниматься духовными практиками, значит, завязать разговор.

А зачем ей этот мужик?

Она передёрнула плечами и, обогнув велосипед, устремилась к озеру и, разбежавшись, прыгнула в воду, проплыв несколько метров под водой. Мама всегда смеялась, говоря, что так заходят в воду только мужчины, а девушки идут медленно, опасаясь испортить причёску. Кристина вынырнула, чувствуя, как длинные волосы раскрутившись из узла, обвили тело змеями. Она тряхнула головой и быстро поплыла кролем, чтобы согреться. От мыслей о маме стало тоскливо, и она позволила себе немножко погрустить, пока плыла до того самого островка, где когда-то целовалась с Витькой.

Неужели тоска и одиночество стали верными спутницами её жизни?

Она грустит о маме, которая теперь живёт в Испании. Об их вечерах, о том времени, когда она заботилась о ней, готовила для неё. Теперь всё это у неё отняли. Нет, она не должна так думать. Это счастье, что мама нашла мужчину, который полюбил её настолько, чтобы жениться. Кстати, на официальном браке настоял именно Донато. И на том, что теперь вся забота о маме ложится на его плечи. Когда Кристина ездила к ним: мама сама выглядела бы почти счастливой, если бы не так часто появлялась грустинка в фиалковых глазах. И причина была известна Кристине. Мама осталась в Испании, чтобы освободить её от хлопот.

Кристина так задумалась, что не заметила, как доплыла до острова. Надо немного передохнуть. Она встала на песок, отжимая мокрые волосы и мельком оглядывая знакомые деревья, бывшие свидетелями их поцелуев с Витькой. Не надо о нём думать. Не сейчас. Лучше о маме. Кстати, теперь, когда бремя заботы о маме с неё сняли, она почувствовала желание родить. Эх, если бы знать тогда и не предохраняться… Мальчик или девочка с зелёными Витькиными глазами…

Нет!

Кристина тряхнула головой, вновь бросаясь в воду, прочь от острова. Как всё-таки тяжело остаться там, где она когда-то была счастлива. Где каждое деревце, каждый листик напоминает о прошлом. Ей, не привыкшей жить для себя, было тяжело не заботиться о ком-то. Входить в пустой осиротевший после отъезда Витьки и Алёнки дом. Раньше она жила для мамы, потом для них. А сейчас в холодильнике постоянно не было продуктов, она перекусывала готовыми варениками и салатами и не помнила, когда варила суп.

Доплыв до середины озера, Кристина поняла, что, скорее всего не успеет к началу занятий. Ну и ладно. Погода слишком хороша, чтобы тащиться в Москву. А помедитировать можно и на участке под соснами.

Девушка перевернулась на спину и подставила лицо горячим лучам. Опять она опоздала, не сделала того, что собиралась. И ладно. Пусть будет, как будет. Сейчас она сходит за покрывалом и позагорает. А потом обычная вечерняя программа одинокой женщины. Медитация, ужин под соснами и телевизор на ночь. Если бы ей кто-нибудь сказал, что она будет так жить, она бы долго смеялась. Теперь она радовалась: боль, жившая в каждой клеточке её тела, ушла, оставив лишь желание разобраться. Правда, пока она не знала как, и в ежедневных медитациях и упражнениях накапливала энергию. Станет достаточно сильной – даст сдачи. За всё, что сделали с ней: каждый получит своё. Всё ещё в своих мыслях, Кристина выбралась на берег.

– Девушка…

– Это опять вы?

Кристина удивилась, что за время плавания совершенно не вспомнила о велосипедисте. Вот ведь как теперь её интересуют мужчины?!

Он ждал её на берегу, сняв белую футболку. Мускулатура на груди оказалась вполне удовлетворительной, и по наличию растительности можно было сказать о некотором уровне тестостерона.

– Вы так спешили, чтобы переплыть озеро?

Кристина молчала, разглядывая велосипедиста в упор, что его совершенно не смущало. Он даже приосанился. Мол, смотри, мне есть что показать. Опустив глаза вниз, Кристина заметила выпирающий бугор в плавках. Вдохновившись увиденным, кундалини зашевелила хвостом. Ах ты, Кристина улыбнулась кундалини, но велосипедист, конечно, принял это на свой счёт.

– Как вы смотрите на то, если мы… э… где-нибудь посидим. Я схожу за шампанским.

Однако!

Поясница забурлила сильнее.

– Лучше за пивом, - сказала Кристина, подумав, что вечер слишком хорош, чтобы проводить его в одиночестве.

– Как скажешь. Только не уходи, - он мгновенно перешел на «ты».

– Ладно, - фыркнула Кристина, одновременно подумав о том, что когда этот бугор удалится из видимости, она ещё подумает. Может, всё-таки вернуться к прежнему плану: медитации и вареникам?

– Как тебя зовут? – взгляд велосипедиста не отрывался от её груди.

– Иди уже за пивом.

Велосипедист неожиданно шагнул почти вплотную и его глаза бурого цвета встретились с её глазами.

– Я не знаю, что с тобой произошло, но ты не права.

– В чём?

– У тебя сто лет не было секса, и ты совершенно разучилась поддерживать разговор.

– Ты собираешься предложить сексом заняться?