– И что же говорил этот ничтожный грузинский меньшевик? – Лицо Ленина стало очень бледным.

– Могу себе представить, – буркнул Зиновьев.

– Он сказал, что большевики в июле устроили в Петрограде заговор для свержения правительства и захвата власти. Заговор раскрыт и обезврежен. Но, по его словам, стало ясно, что большевики сменили оружие критики на критику с помощью оружия. Пусть же извинят нас большевики – теперь и мы перейдем к другим мерам борьбы. Большевиков надо обезоружить. Вот его речь дословно.

– Мерзавец, – констатировала Крупская. – А ведь как его расхваливали – умелый организатор, наладил работу Советов, высокоморальный революционер.

– На бесптичье соловей, – буркнул Владимир Ильич.

Подошел Сергей Аллилуев:

– Прошу к столу. Жена собрала перекусить.

Услышав, о чем шел разговор, заметил:

– Зашел в июльские дни в «Правду» к Иосифу. Ему при мне звонит моряк из Кронштадта, спрашивает: на демонстрацию выходить с оружием? Иосиф, не выпуская изо рта трубку и поглаживая усы, отвечает: «Вот мы, писаки, свое оружие, карандаш, всегда таскаем с собой… А как там вы со своим оружием, вам виднее».

Зиновьев недовольно бросил:

– Вот этого сейчас точно рассказывать не следует.

Сталин повернулся к Ленину. Со значением произнес:

– Так что я свое обещание исполнил.

– А что толку? Ордер на арест выдан. Повсюду объявления расклеены: министр юстиции распорядился: «Ульянова-Ленина Владимира Ильича арестовать в качестве обвиняемого по делу о вооруженном выступлении третьего и пятого июля в Петрограде». Полгорода за мной охотится!

– Володю ищут, – подтвердила Крупская. – Занимается этим полковник Никитин.

– Кто такой? – спросил Ленин.

– Борис Владимирович Никитин, начальник контрразведки Петроградского военного округа, – пояснил Зиновьев. – Он нас с вами считает платными немецкими агентами.

– Никитин заявился к нам на квартиру с помощником прокурора и кучей солдат, – рассказала Крупская. – Звонок и громкий стук в дверь. Открыли. И в одну минуту вся квартира наполнилась свирепой толпой юнкеров и солдат с ружьями. Искали Ильича всюду, где только можно предположить, что здесь способен спрятаться человек: под кроватями, в шкафах, за занавесками. Содержимое корзин и сундуков прокалывали штыками. Жандармы! Совсем как при старом режиме! Я им сказала все, что о них думаю. Меня повезли на допрос. Правда, потом отпустили. Но тебя, Володя, они не отпустят.

Ленин обреченно сказал:

– Теперь они нас перестреляют. Самый для них подходящий момент.

С улицы доносились злобные выкрики, отзвуки гневных речей.

– Читайте сегодняшние газеты! Документы подтверждают: большевистские лидеры получают деньги от немецкого Генерального штаба. Немецкие шпионы! Изменники! Убийцы! Смерть им! Смерть большевикам!

Зиновьев – его одутловатое лицо покрылось потом – не выдержал:

– Нельзя ли наконец закрыть окно!

– Жарко сегодня в городе, – робко заметила жена хозяина квартиры Ольга Евгеньевна Аллилуева. – Душно станет, задохнемся.

– Не задохнемся, – успокоил ее Зиновьев. – Нас быстрее передушат.

Все перешли в столовую и устроились за обеденным столом, накрытым белой скатертью. Стол находился в самом центре комнаты. В углу печка. Рядом горка для посуды, столик с самоваром. На стене часы с боем.

– Надо уходить на нелегальное положение, – предложил Свердлов. – В город вошли верные правительству войска. Все воинские части, которые выступили на нашей стороне, капитулировали и ушли в казармы. Всему конец.

Лица у всех были хмурые. Нервы – на пределе. Хозяйка дома разливала чай из самовара. Рука дрогнула, граненый стакан полетел на пол и со звоном разлетелся на куски. Все вздрогнули. Свердлов ринулся к двери, Зиновьев встал у окна и, приоткрыв занавеску, стал смотреть, что происходит на улице. Член ЦК и секретарь Петроградского комитета партии Глеб Иванович Бокий выхватил из-за пояса револьвер.

Сталин бросил в стакан крепко заваренного чая два больших куска рафинада, шумно поболтал ложечкой:

– А варенья домашнего не найдется? Или меда?

Хозяйка квартиры подобрала осколки разбитого стакана и протерла тряпкой мокрое пятно. В коридоре раздался звонок.

– Вы кого-то ждете? – тревожно спросила Надежда Константиновна.

Сергей Аллилуев недоуменно пожал плечами:

– Все, кого приглашали, собрались.

Гости насторожились.

Ольга Евгеньевна побежала открывать:

– Я знаю, кто пришел!

Через секунду в столовую заглянула Надя и таинственно подмигнула Сталину: