— А работать? — поднимает голову.

Архипов не глядя берет с тумбочки стакан с виски и делает большой глоток.

— Ну и работать тоже. Но пока у тебя плохо получается, раз я до сих пор не подписал документы на оплату билетов и броней отелей, да?

Краснеет, кусает губу и прячет лицо в подушке, делая вид, будто смертельно устала. Приставать к ней ни рука, ни другие части тела не поднимаются, но уходить спать в соседнюю комнату или, что еще сложнее, идти вниз и снимать новый номер, совершенно не хочется. Тем более, что Олененок уже сопит, уткнувшись ему в плечо. Горячая, хоть яичницу на лбу делай. Смертельно уставшая, но, кажется, немного расслабившаяся.

Архипов засыпает, едва допив виски. Настроение, вопреки сумасшедшему дню, отличное: у него впереди три месяца безраздельного владения Олененком. Он совсем не думает о том, что поступает именно так, как поклялся не поступать никогда.

Как зарекся, стоя на свежевскопанной могиле, пускать в свою жизнь кого-то ближе, чем на расстояние постели. До сих пор ни одна из секретарш не спала у него под боком. По крайней мере не так, безраздельно доверяя.

Наутро, еще даже солнце не успевает взойти, его будит звонкий голос Олененка.

— Вставайте! Владислав Романович! Пора на работу!

Он с трудом приоткрывает один глаз, второй напрочь отказывается шевелиться.

Леся стоит возле кровати, уже причесанная и одетая. Руки сложила на груди и смотрит с нетерпением. От лихорадки не осталось и следа, а о пережитом страхе напоминают лишь небольшие круги под глазами, да искусанные до крови губки.

Архипов морщится.

— Блин, Олененок, я хочу спать, у меня болит голова. Ты же заболела, какого хрена ты сейчас подорвалась в такую рань?

— Это потому что вы пили виски, а я — парацетамол. Вставайте, Макс прислал вам срочное сообщение.

Он усмехается.

— Ревнивый Олененок проверяет мой телефон?

— Такое количество мата, умещенное в одно сообщение, сложно не заметить. Он звонил минут двадцать! Вставайте! Мне надо заехать домой за одеждой!

— Да, мой злобный генерал, только не кричи так громко. Ты завтракала?

— Нет, — очаровательно краснеет, — я не знаю, как.

— Вот и займись. Полистай меню и закажи по телефону в номер, а я пока в душ.

Холодные струи воды немного бодрят, по крайней мере, глаз все же открывается. Неугомонная девка! Спала бы да спала, пять утра на часах! На работу к восьми, ехать час. Можно было встать в половину седьмого. Ее отправить за шмотками в компании охраны, а самому не спеша выпить кофе в ресторанчике возле офиса и обдумать…

"Тук-тук-тук". Дверь приоткрывается и в ванной показывается голова Олененка.

— Ой, — вскрикивает она, понимая, что стекло в душевой кабине совершенно прозрачное.

Закрывает глаза и снова краснеет.

— Да, Олененок, это душ, его принимают голышом. А ты что надеялась здесь увидеть? Пони?

— Я хотела спросить, что вы будете на завтрак.

— Тебя. В душе.

— Такого нет в меню.

— Тогда черный кофе и омлет.

— А булочку?

— Олененок, ты знаешь, что такое эрекция?

— Ее тоже нет в меню.

Она визжит, когда Архипов распахивает дверцу кабины, и шустро скрывается в комнате. Жаль. Раз ее больше не мучает температура, можно и похулиганить.

В шкафчике возле зеркала находятся презервативы и тюбик со смазкой, а вот купленные у Ольги игрушки он привезти не успел, хотя и собирался. Взглянув на часы, Архипов прикидывает оставшееся до работы время. Час у них точно есть, часа ему хватит. Правда, там Макс трезвонил и что-то хотел, но зная помощника — это точно подождет.

Олененок ждать не станет, Влад и так перевыполнил план по терпению на этот год. А то и на два.

Бесшумно он входит в комнату. Олененок лежит на кровати, дремлет. Первые лучи солнца падают ей на лицо. Полы платья разошлись, аппетитная и стройная ножка забавно свисает с постели. Даже жалко будить.

— Олененок, — зовет Влад.

Закрывает дверь в ванную, лишая комнату единственного источника света — не считая огромного окна, конечно.

— Я не верю, что ты можешь уснуть в такой ответственный момент, а значит, ты хорошая актриса, — усмехается он. — Ай-ай-ай, Леся, нехорошо сачковать от работы.

Кровать прогибается под его весом. По телу прокатывается приятное расслабление. Можно часами вот так лежать, встречать рассвет и смотреть на милое личико Леси. А ресницы-то дрожат, глаз нет-нет да приоткрывается, чтобы посмотреть, что он там такое делает.