— Макс?

Даже на расстоянии я слышу голос помощника.

— Владислав Романович! Я звоню вам уже два часа! Там вас требует Игнатьева, с утра сидит в приемной, кричит, судом угрожает, грозится ментов вызвать! Что мне делать-то с ней? Ни с кем говорить не хочет, кроме вас!

— Скажи, что я еду, — мрачно отвечает Архипов.

— Игнатьева? — спрашиваю я, когда он отключается.

— Та, которая пижамки рекламировать заказывала. Ума не приложу, как мы могли накосячить в пижамках. Но надо ехать. Ты можешь остаться и отдохнуть.

Я краснею, поняв, на что он намекает.

— Пропустить скандал с пижамками? Да я в халате поеду, если вариантов не останется!

— Тогда собирайся. Заехать за одеждой мы не успеем, но в офисе наверняка есть свободный водитель.

На самом деле я отдала бы все на свете, лишь бы не возвращаться в квартиру, по крайней мере одной. Но Владиславу я этого не говорю. Молча бегу одеваться второй раз за утро и мысленно радуюсь, что вопреки обещанию шеф все же не порвал мое платье. Оно хоть и мятое после валяния по полу, хотя бы целое.

Из зеркала на меня смотрит непривычная Леся. С растрепанными волосами, румяными щеками, прикушенной губой и… с засосом на самом видном месте. Срочно нужно раздобыть шарфик!

— Олененок, время! — кричит Архипов.

Я спешно застегиваю платье, собираю волосы в косу и на ходу закидываю в карман парацетамол — на всякий случай. Шеф вывел меня из квартиры без сумочки. Ни денег, ни документов. Как бы ни было тошно возвращаться домой, паспорт и кошелек придется все-таки забрать. Хочется верить, что три месяца работы немного сгладят воспоминания о том, что я висела практически на волоске.

Мы несемся по проспекту, и все это время горячая ладонь Влада лежит на моей коленке. Просто лежит, даже не гладит, но все равно на коже мурашки. Украдкой я любуюсь точеным профилем мужчины, сосредоточенностью, с которой он ведет машину. Улыбка невольно просится, пробивается через отголоски вчерашней тоски.

Мысли прерывает звонок телефона Архипова.

— Еду, Макс. Что? Куда? Понял.

Мы резко тормозим и разворачиваемся. Вид у Влада мрачный.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Понятия не имею. Заказчица едет в торговый, где висит наша реклама и требует, чтобы я приехал туда же. С менеджером проекта говорить отказывается. Вообще говорить отказывается, по большей части орет.

Я размышляю, что может случиться с рекламой такого, что требует присутствия аж владельца фирмы, но придумать не могу. Даже если вместо милых пижамок там скриншоты из группового порно. Хотя в этом случае я бы тоже орала. Но ведь если на рекламе брак, то ее бы не повесили?

Потом до меня доходит маленькая, но важная деталь. А ведь это та реклама, для которой снимали меня. И сейчас, поднявшись на второй этаж, я увижу собственные части тела, облаченные в веселенькие шорты, футболки и носки.

Смешно, но я начинаю нервничать. И все время, что мы поднимаемся на эскалаторе, старательно прячу руки, чтобы шеф не заметил, как они дрожат. Проезжая последние метры, вытягиваю шею, чтобы увидеть, наконец, фотографии и ошеломленно ахаю.

Архипов оборачивается на мой возглас и сквозь зубы забористо матерится.

Не заметить мои фото сложно. Во-первых, Семен меня обманул, и вместо обезличенных ног в носочках, задниц в шортиках и туловищ в сорочках, с десятка плакатов смотрит мое лицо. Само по себе это странно, видеть себя в майке с совятами, валяющейся на постели, когда мимо проходят толпы незнакомого народа.

Но я бы пережила и этот обман, и, быть может, даже порадовалась неожиданной минуте славы, если бы все плакаты не были исписаны мерзкой красной краской.

"Верни долг, сука!", "Шлюха, верни долги!", "Не платит кредит!".

— Олененок, иди в машину, — просит Архипов.

У плакатов уже стоят Макс, Семен и незнакомая мне женщина в темно-синем брючном костюме.

— Вот еще, — бурчу я. — Кто-то сейчас получит. Семен обещал, что моего лица не будет на плакатах!

— То есть тебя смущает только лицо? — несколько удивленно интересуется Влад.

На что я вздыхаю:

— Что-то подобное они уже писали. Это не новость.

— Олененок-Олененок. — Влад качает головой.

Потом ободряюще мне подмигивает, и мы вместе идем к стихийном митингу возле свежеустановленного памятника идиотизму.

— Владислав Романович! — заказчица сходу выдает ультразвук. — Я звоню вам с самого утра!

— До начала рабочего дня еще полчаса, Инна Евгеньевна, — спокойно и с вежливой улыбкой отвечает шеф. — Что у вас случилось?

— А вы не видите?! Что это?!