Чувствовать? Как он меня, когда так неожиданно читал мысли? Возможно.

Только хотела ли я этого. Тут в собственных мыслях и чувствах разобраться сложно, а это сверху еще чужие. Нет, не хочу. По крайней мере, пока.

Вроде все правильно и направление мыслей было верным. Только несмотря на это, думала я совсем о другом.

Смотрела в черные, торжествующие глаза дрейга, который даже не думал скрывать ликование, считая, что смог меня убедить, и вспомнила вечер, когда в последний раз разговаривала с отцом.

— Все, хватит! Поиграла в дочки-матери и достаточно, — входя в спальню, безапелляционно заявил он и чуть сморщился, когда Айрин завозилась у меня на руках.

Малышка уже третьи сутки мучилась от колик и плохо спала по ночам. Да и днем тоже. И я вместе с ней. Родители отказались приглашать няньку и все заботы о малышке легли на мои плечи, чему я была только рада. Она была моим миром, жизнью и не давала погрузиться в тревожные мысли и переживания.

Специальное средство от колик, выписанное нашим семейным лекарем, вызвало у дочки сыпь по всему телу, поэтому пришлось справляться собственными средствами и лечить ее еще и от аллергии.

Трое суток я почти не спала, качая дочку на руках, которая, стоило положить ее в кроватку, снова захлебывалась плачем. Именно поэтому реакция была заторможенной, и я не сразу отреагировала на слова отца.

— Пап, что-то случилось? — сонно моргая, спросила я и снова принялась качать дочку, которая завозилась и захныкала, но не проснулась.

— Завтра утром за девчонкой приедут из пансиона.

— Какого пансиона? Зачем?

— Специального, элитного. Я же не монстр какой-нибудь, — напыщенно заявил он. — Она хоть и пустышка, но моя внучка. Поэтому и место я выбрал самое лучшее. Там ей будет хорошо.

— Какое место? Я не понимаю, — прижимая Айрин к груди, полной молока и чуть покачивая, спросила у него.

— София, прекрати, — с досадой отозвался отец. — Она уже стала плохо влиять на твои умственные способности. Ты совершенно перестала соображать. Потом спасибо скажешь мне за все старания.

— Какие старания. Что ты задумал?

— Избавление и новую жизнь.

— Нет, — голос дрогнул, и я мотнула головой, внезапно все поняв. Чуть привстала, словно хотела броситься бежать, прямо сейчас, в эту секунду. — Я не отдам ее!

— Ты, кажется, меня не поняла. Это не просьба, София. Это приказ. Я дал тебе возможность поиграть в мать. Целых три месяца, хотя твоя мать настаивала на том, чтобы я забрал девчонку сразу после рождения. Пошел тебе навстречу и это твоя благодарность? Хватит. Пора идти дальше.

— Я не отдам Айрин! — в отчаянье прокричала я и дочка проснулась, заливаясь слабым криком. — Она моя дочь!

— Будут и другие. Сильные, могущественные и отмеченные даром. А о ней ты совсем скоро забудешь!

Забыть? Как такое возможно? Она же моя радость. Моя жизнь. Как о таком можно забыть? Невероятно! Невозможно!

— Нет! Нет! — глотая слезы кричала я, пытаясь хоть как-то усмирить дочку, которая, словно почувствовав мою боль, залилась еще громче, оглушая. — Ты не можешь отнять ее у меня!

— Разговор окончен, София! Завтра ее заберут. И точка. А ты ничего не сможешь с этим поделать. Но так и быть, я позволю тебе навещать ее в пансионе. Раз или два в год. Этого будет более чем достаточно.

— Нет.

Но отец меня уже не слышал. Махнул рукой и вышел, хлопнув за собой дверью.

А я… я впервые была близка к тому, чтобы убить. Отца, мать, любого, кто рискнет прийти за моей девочкой. Я готова была сражаться за свое счастье.

Помню, как достала спрятанный нож, который стащила с кухни пару месяцев назад. Как лежала в кровати, сжимая его в руке и не в силах налюбоваться дочкой, которая неожиданно уснула и проспала до самого утра.

Утром пришла новость о том, что отец погиб. И единственное, что я чувствовала — облегчение. Потом уже была вина, тоска и страх, — я ведь стала такой же, как они, готовая убить, загрызть и уничтожить. Но сначала было облегчение.

И вот теперь Аррат назвал имя убийцы моего отца, а я не чувствовала ничего. Ничего кроме вины. За то, что не хочу мстить и не могла ненавидеть Элгара. Не могла и не хотела.

Предала ли я этим отца? Да. Но угрызений совести по этому поводу не было.

— Это все, что вы хотели мне сказать, Рэ? — устало спросила у него.

Воспоминания, которые я столько лет отчаянно гнала прочь, отняли последние силы.

Видимо другой реакции от меня ждал Аррат, потому что глаза опасно вспыхнули тьмой и лицо словно окаменело. От ликования не осталось и следа.