Сегодня, особенно при свете дня, она выглядела совершенно иначе. Алый хвост переливался еще ярче, красно-желтыми всполохами ослепляя и завораживая. Высокая сочная грудь сегодня была затянута в тугой корсет цвета спелой вишни, который выгодно подчеркивал светлую, персиковую кожу с мягким мерцанием. Она была очень красива, и осколки сияющих рубинов в ее собранных в высокий гладкий хвост волосах делали эту женщину сродни драгоценному камню.

— Худая, нескладная, бледная. Моль, одним словом.

— Вас, кажется, не научили манерам. Может в этом главная причина? — Невежливо спросила я, понимая, что начинаю закипать.

Она выводила меня из себя одним лишь присутствием, и я с трудом могла понять ее мотивы. Если верить словам Ройгера, я ему просто необходима. Мы с ним то самое, что называют истинной парой, но почему тогда эта нагиня ведет себя так, словно ее это совершенно не касается?

На мое замечание она только хмыкнула, начиная медленно склоняться к моему лицу, не прекращая сверлить диким убийственным взглядом.

— Ты здесь сильно задержалась, тебе не кажется? — Она растянула ярко подкрашенные губы в улыбке. — Я помогу тебе решить этот вопрос. Ты сейчас же соберешь свои вещи и исчезнешь, прихватив старуху и свою мелкую копию. И никогда больше не появишься в поле зрения Ройгера, ты все поняла?

Я слушала, как уверено она говорит со мной, совершенно отключив чувство самосохранения, ведь услышь Ройгер эти слова — от нее бы не осталось бы и мокрого места. Хотелось бросить ей в лицо тысячу слов, о том, что она понятия не имеет что происходит, о том, что между нами с повелителем, но все это даже в моей голове слышалось как детские наивные аргументы, и, проглотив слова против, я решила перейти к главному:

— Не то что?

Судя по тому, как взбешенно приподнялись чешуйки на ее хвосте, одним вопросом мне удалось вывести нагиню из себя.

— Ты! — Шипела она. — Ты жалкая пародия нас! Великих Змей! Вы люди не достойны даже того, что бы служить нам! А ты, — Она ткнула меня в грудь длинным острым ногтем. — Особенно ты, не должна существовать вовсе!

Что-то в ее словах больно царапнуло изнутри, но пока взбешённая змея раскачивается передо мной на своем, несомненно, сильном хвосте, я решила об этом не думать. Но мое лицо, по которому вместо страха и ледяного ужаса скользнула задумчивость, вывело нагиню из себя, и она с силой толкнула меня в грудь.

— Я даю тебе последний шанс, человечка. Исчезни, или я тебе помогу.

Хотелось рассмеяться, чувствуя какой волной негодования и волнения меня накрыло от Ройгера. Мой мужчина уже проникся моими чувствами, и я не сомневалась — направлялся сюда. Хотелось кричать от счастья, от осознания того, что он меня слышит. Понимает. Чувствует.

Недоумение. Ройгер спешил и совершенно не понимал, что происходит, растерянно обрушивая на меня вопросы, которых я, конечно, не слышала, только чувствовала.

— Я не воспользуюсь твоим шансом. — Прямо ответила я, встречаясь с дикими, полными ярости глазами. — И на твоем месте уже спешила бы покинуть дворец.

Ее губы дернулись, искривились в ломанной злой улыбке, и меня с оглушительным хлопком отнесло в сторону, хорошо приложив о каменную стену коридора. В глазах на секунду все пошатнулось, и, окрасившись красным туманом, потеряло четкие очертания. И пока я пыталась сфокусировать взгляд, нагиня не пожелала ждать, вдавливая меня ярко-алым хвостом прямо в стену за спиной, лишая дыхания.

— Ты маленькая человеческая дрянь! — Шипела она, склонившись к моему лицу. — Я сама избавлю Ройгера от тебя, раз ты решила противиться.

По моим губам скользнула слабая улыбка, но если серьезно — я была напугана. Перед глазами стоял образ Нанзеи, которая будет вынуждена взрослеть одна, и меня до дрожи пугал этот образ одинокой девушки, которой я сама была, когда умерла Наин. Моя маленькая девочка не должна остаться одна!

Внутри ядовито булькнула злость, и, сверкнув, как мне показалось глазами, я одним движением откинула волосы с плеча, поворачиваясь к нагине тем самым местом, на котором еще воспалённым пятном алел свежий укус повелителя.

Шипение. Оно было столь оглушающим, словно меня уложили на огромную сковороду с раскалённым маслом. Сотара запульсировала, вздрагивая так, будто ее ежесекундно щипали, и скрипела зубами.

— Нет… — Прошептала она, хватая длинными сухими пальцами мою шею, удерживая голову так, чтобы было видно место укуса. — Не может быть!

— Может. Отпусти меня немедленно, Сотара. — Сказала я как можно строже, но ощущение, что сейчас она свернет мне шею, не покидало. На удивление женщина вздрогнула всем телом и отступила, плавно отнимая хвост, который прижимал меня к стене.