И вот, вскоре после разрыва, то злосчастное письмо из Смоленска, поездка, пережитые кошмары и психушка. Единственный номер, который Олеся знала наизусть, принадлежал ему, Алексу. Он принял беглянку у себя и пообещал всё уладить. Не солгал, к следующему вечеру она не "сбежала", а "выписалась под наблюдение родственника".

Олеся отвыкла от внешнего мира и боялась его как домашняя кошка, выброшенная хозяевами. Забилась в угол и отказывалась выходить. Шипела, рычала. Алекс обучал её заново ходить по улицам, общаться с людьми. Он, как добрый волшебник, исполнял любые капризы и всегда повторял:

— Я тебя никогда не брошу.

Незаметно Олеся осталась у него. Незаметно очутилась в его кровати. И вновь влюбилась, с новой силой запылали их чувства. Она испытывала невероятную благодарность к своему спасителю. Он вывел её из ада, в котором она пробыла несколько месяцев. Был с нею в трудные минуты. Не оставлял. Загнанная Олеся, полная страха и подозрения ко всему, никому не могла открыться, кроме Алекса.

…Эту папку она нашла случайно. Олеся не лазала по компьютеру Алекса, но тут ей понадобились старые фотографии. Она помнила, что те были сохранены где-то на съемном жестком диске. Олеся крутила колесико мышки, листала папки. И вдруг наткнулась на ряд фото, сделанных будто случайной камерой. Жанна, выходящая из подъезда. Толстощекий мужчина с нездорово красным лицом, стоящий за трибуной, похожей на институтскую. Мужчина неопрятной внешности в супермаркете. Тощенькая девочка с напуганными глазами, сидящая на скамейке в парке. Олеся знала этих людей. И перерезавшую вены Жанну. И водителя, найденного застреленным в том ангаре. Мужчина из супермаркета, скорее всего, Виталий. А девочка чем-то похожа на Нину, правда, та, которую видела Олеся, более утонченная, губы пухлые, скулы чуть острее.

В этой же папке лежал другой файл: "досье".

Олеся не рассказывала Алексу про случившееся — ни про Смоленск, ни про ангары, ни про Демьяна. Не могла себя пересилить. Придумала историю о том, что у неё на нервной почве случился сдвиг. Не рассказала… А он всё знал!

Она щелчком закрыла пугающую папку и, стуча зубами, вынула жесткий диск. Убрала его подальше и встретила вернувшегося Алекса с широченной улыбкой. Всю ночь Олеся не сомкнула глаз. Алекс сопел под боком, прижав её к себе. Олеся тяжело дышала и боялась, что дыхание выдаст её.

День они провели вместе, и Олеся, как плохая актриса, выдавливала улыбки. Вечером Алекс уехал в клуб, тогда-то Олеся и достала жесткий диск. Она изучала биографию каждого. Виталий был безработным. Алексей ректором университета. Жанна, да она и сама знала, женой депутата. А девочку звали Ниной и пережила она ту судьбу, о которой рассказывала лже-Нина. Всё сходилось.

Олеся отпрянула от ноутбука и побежала собирать одежду. Куртки, джемпера, джинсы, купленные на деньги Алекса. Где же паспорт?! Она рылась на полках, когда услышала за спиной покашливание.

Алекс стоял в дверном проеме и изучал Олесю. Склонил голову, осклабился.

— Далеко спешишь? — а в глазах появилось нечто недоброе, даже пугающее.

— Я… нет…

Олеся попыталась изобразить улыбку, но та съехала с трясущихся губ. Собиралась рассказать, что намеревается разобрать шмотки. Но Алекс кивнул на раскрытый ноутбук, который она от шока забыла закрыть.

— Не торопись.

— Пусти меня! — Олеся кинулась к двери, но Алекс легко, точно тряпичную куклу, обхватил её за талию и кинул на кровать. Олеся больно ударилась головой об изголовье.

— Полежи, ты просто переутомилась, — заискивающим голосом сказал он.

— Пусти! — Олеся брыкалась. По глазам катились злые слезы.

Тогда Алекс, держа одной рукой извивающуюся Олесю, второй вынул из брюк ремень и туго стянул им запястья. Олеся взвыла, но он закрыл ей рот ладонью.

— Тихо, маленькая моя, успокойся.

Он завязал ей рот шейным платком. Олеся ревела, а Алекс ходил по комнате и курил. Смотрел в окно. Нервно тряс ногой. Затем он присел на самый краешек кровати и погладил Олесю по волосам.

— Я всё объясню, только успокойся.

Она не могла успокоиться. Боль, ужас, растерянность, гнев — всё смешалось в ней.

— Ты бы ни за что ко мне не воротилась, — Алекс глубоко вздохнул. — Тебе больше по нраву работать танцовщицей, чем жить со мной. Странная ты женщина. Странная, и от того классная. Я давно понял, что тебе нужен герой. Ты полюбишь того, кто тебя спасет. Вас, женщин, этому сказки учат или какая-то подобная дребедень. Согласна?

Олеся прикрыла веки.

— Не спорь. — Подушечка большого пальца коснулась ресниц Олеси. — Я дважды герой. Один раз тебя из лап злодея спас. — Он как-то гаденько, по-хулигански хихикнул. — Когда наставил пистолет на твоего первого, он так просил остановиться. Клялся бросить тебя. Вот и вся его любовь. Гаденыш! Мне его не жалко выталкивать было. Ну а купленные врачи запросто заявили о самоубийстве.

Что?! У Олеси от испуга и непонимания на миг остановилось сердце. А после забилось учащенно, остро, закололо в боку и груди. Слезы брызнули из глаз. От злости и беспомощности. От боли из-за того, что невиновный человек погиб из-за чьей-то прихоти.

— Олесь, — продолжил Алекс нежно, — я ради тебя горы сверну. Застрелят меня — даже не дернусь. А он не любил тебя вовсе. Да я за тебя на что угодно пойду… Я всё это удумал только, чтобы с тобой рядышком быть.

Олеся подняла непонимающий взгляд на него. Алекс кивнул.