— Слишком уж ты счастливый и довольный жизнью. Трудностей у тебя нет, как-то все гладко и хорошо. А теперь будут.

— Так ты, собственно, одобряешь?

— Ну как, — Мила потянулась, сапфиры на ожерелье сверкнули в тон глазам. Хороша девка, интересно, как тут на внебрачные отношения смотрят? — Если бы ты сам ее выбрал, сказала бы, что курица ощипанная и мозгов столько же. А так тебя князь-то насильно женит, об этом все знают, значит, повезло деревенщине. Голова есть на плечах, из захолустья, а целого боярина себе отхватила, да еще с деньжищами несметными. Сколько там их у тебя?

— Мелочь, — уклончиво ответил я.

— Слыхала, князь за невестой десять тысяч гривен дает? — не унималась девушка. — Ты как иудей, те тоже плачут все время, что денег нет, а потрясешь их, каждый богаче меня.

Собственно говоря, даже Шуш, чисто славянской крови, наверное был богаче Милы, куда она деньги спускала, для всех ее родственников было загадкой. Так ей и сказал.

— Ох, Марк, у девушек столько потребностей. Вот женишься, узнаешь, что и почем, действительно мелочь останется. Твоя Ляна только с виду такая скромная, знаю я этих сельских барышень, как вырываются в большой город, только держись. Брошь-то ей обратно не отдал?

Про брошь я и забыл со всеми этими делами, так в банке и лежала, в хранилище. А правда, раз Заболоцкой принадлежит, надо как-то подкинуть, что ли. Через Драгошича, он, правда, захворал не при помощи княжича Вяземского, но откупится, выздоровеет. Пусть безделушка в доме пока полежит, заодно может узнаю, для чего с такими трудами ее надо было воровать, Мила вон молчит, на вопросы только отшучивается, мол, много буду знать, плохо буду спать. А колдуны всегда хорошо спят, это наша колдовская фишка.

Так что неторопливо потекли весенние деньки и ночи. На службе меня не нагружали чем попадя, определили к Хомичу в помощники, старые книги разбирать, отличная работа для колдуна. Ну да я не спорил, два часа в день делать вид, что таскаешь старые рукописи, а потом примерно столько же сидел у Силы, разговоры разговаривал за чашкой взвара и подносом бубликов. Мне вся канцелярия, после того, как в первый день после работы в библиотеке жив остался, завидовала черной завистью. Розумовский, тот вообще на меня рукой махнул, чего там, последние недели в кабале, а Росошьев уехал до июня, оставив канцелярию отчего-то на Хомича.

Лозунг Нестора Махно, впервые высказанный Прудоном, Модест Всеславич не знал, но следовал ему четко. Пил со мной чай, листал книги, и нехотя какие-то распоряжения отдавал. Ну а поскольку побаивались его, то и особо не беспокоили. Анархия в канцелярии действительно привела к порядку, стража ходила по струнке, а писари — угодливо мне улыбались, как никак приближенный к временному тиуну человек.

Сила был с ним совершенно согласен.

— Все торопятся, — Ухтомский окунал кусочек бублика в чай, аккуратно клал размякший кусочек в рот. — А чего торопиться? Дело оно не убежит, если что и сотворили, то это уже совершено, не исправить. Время — оно обратно не течет, мой юный друг.

Вот этот философ под чай и выудил у меня почти все, что со мной произошло. Ну не совсем все, особо щекотливые моменты я не стал рассказывать, но в целом зачем-то рассказал. И про Велия, и про Курова, и даже про Злату «вспомнил», а что, к девочке память вернулась, если начнет болтать, я свою версию раньше озвучил.

Брошь, взятую в банке по дороге на службу, он повертел в руках, присмотрелся.

— Какое-то заклинание здесь хитрое, словно еще предмет должен быть.

— Не знаю, — пожал я плечами, — невесте подарю. Может, она и есть этот предмет.

— Женщина, — поднял палец канцелярский колдун, — предмет загадочный. А это — нет. Видал я уже такие штуки, они обычно наборами идут. И не обязательно только украшения, все что угодно может быть. Смоленскому князю предложи, он любит фигней страдать, глядишь, денег отсыплет.

— Нет, нехорошо это, — про историю ограбления Сила откуда-то знал, хотя почему откуда-то — от племянницы своей. — Раз девушке от матери вещь осталась, надо отдать.

— Ну да. Сиротинушку обижать нехорошо, — согласился колдун. — Она ведь сирота?

— Полная, — подтвердил я.

— Повезло, — вздохнул умудренный годами и молодой лицом Ухтомский, — жениться надо на сироте. Ладно, оставь мне, посмотрю, может разгадаю секрет. Да не бойся, отдам, а то вдруг что опасное, так я поопытнее тебя буду.

Так что, когда он примерно через неделю возник на пороге моего дома, я не слишком удивился. Сила Гранович — натура увлеченная, раз сказал, что разгадает, значит, хотя бы попытался. И судя по виду колдуна, небезуспешно.

— Уютно у тебя, Марк, — оценил он интерьер флигеля, усаживаясь в кресло и принимая у Шуша чашку кофе. — И слуга готовит хорошо. Продашь?